Звездный король

— Наконец-то, Никоню, все начинает быть таким, каким должно было быть с самого начала. Помнишь ли ты все те оскорбления, которым подвергал меня? Каким преступником ты выставил меня тогда! Я поклялся, что ты пожалеешь об этом. Теперь я начинаю исполнять свою клятву! Я выразился достаточно ясно?

Выражение, появившееся на лице Никоню, было красноречивей всякого ответа.

Кугель уселся за стол с кубком лучшего желтого вина Никоню.

— Я намереваюсь покончить с этим делом следующим образом: я сложу вместе всю ту кучу несчастий, которым я подвергся, включая даже такие мелочи, как простуды, сквозняки, оскорбления, свою неуверенность, отчаяние, ужас и отвращение и другие неописуемые несчастья, и это все, не считая тех, которые принес мне бесподобный Фрикс. Из этой общей суммы я вычту ту обиду, которую я нанес тебе первоначально, а потом подведу итог. К счастью, ты — Никоню, Смеющийся Маг, и поэтому, надеюсь, ты хорошенько посмеешься над моей шуткой и получишь от нее большое удовольствие.

Кугель вопросительно посмотрел на Никоню, но ответный взгляд мага вряд ли можно было назвать шутливым.

— И последний вопрос, — сказал Кугель. — Имеются ли в твоем доме какие-нибудь ловушки или неожиданные западни? Если ты моргнешь один раз, то это будет значить “нет”, а если два — то “да”.

Никоню просто презрительно посмотрел на него из трубки. Кугель вздохнул.

— Я вижу, что мне придется быть осторожным.

Взяв бутылку с вином с собой в большой зал, он начал знакомство с коллекцией волшебных инструментов, талисманов и редкостей, теперь уже ставших его собственностью. Взгляд Никоню при этом следовал за ним повсюду, и во взгляде этом были ожидание и надежда, что Кугелю вовсе не нравилось.

Шли дни, а ловушки Никоню, если таковые, конечно, имелись, так и не сработали. Кугель наконец поверил в то, что их просто не существует. В течение всего этого времени он изучал книги и рукописи мага, но результаты этого изучения были неутешительными. Некоторые книги были написаны на древних языках, в других описывались феномены, понять которые он был не в силах, в третьих содержались такие страшные предостережения, что Кугель тут же захлопывал книги и ставил их на место.

Только одна или две рабочие записные книжки волшебника оказались достаточно простыми для него. Он изучал их с большим прилежанием, зазубривая слог за слогом, буквально вбивая их себе в мозг. В конце концов ему удалось запомнить несколько самых простых заклинаний, некоторые он опробовал на Никоню, в особенности заклинание Вечного Чесания Люгвиллера. Но постепенно Кугель разочаровывался все больше и больше, видя, что у него недостает того, что сам он называл внутренним даром. Волшебники запоминали сразу три-четыре самых сложных заклинания, а Кугелю, для того чтобы запомнить даже самое простое, требовалось множество усилий. Однажды, применяя пространственный перенос атласной подушки, он перепутал некоторые слова, и его отшвырнуло в коридор вместо предмета. Раздраженный усмешкой Никоню Кугель отнес стеклянную трубку на улицу и закрепил ее над входной дверью между двумя подставками, на которых висели лампы.

Прошел месяц, и Кугель почувствовал себя в доме Смеющегося Мага более уверенно. Крестьяне из близлежащей деревни приносили ему еду, а взамен Кугель оказывал им те небольшие услуги, на которые был способен. Однажды отец Дженс, девушки, которая приходила убирать спальни, потерял ценную пряжку в глубокой цистерне и попросил Кугеля достать ее. Кугель с готовностью согласился, опустил трубку с Никоню в цистерну и держал ее там до тех пор, пока Никоню не указал, в каком месте была пряжка, а уж Кугель достал ее с помощью крюка.

Этот эпизод натолкнул Кугеля на мысль использовать Никоню в аттракционе под названием “Состязание уродцев” на Азиномейской Ярмарке. Кугель отнес и выставил Никоню на всеобщее обозрение, и хоть Смеющийся Маг и не получил приза, его гримасы невозможно было забыть.

На ярмарке Кугель столкнулся и с Фианостером, тем продавцом талисманов и магических мазей, который послал его в дом Никоню. Фианостер в немом удивлении переводил взгляд с Кугеля на стеклянную трубку с Никоню, потом все же воскликнул:

— Кугель! Кугель-Разумник! Значит, слухи оказались верными! Ты сейчас хозяин в доме Никоню и обладатель всех его редкостей и волшебных инструментов!

Кугель ответил ему самым холодным тоном, на какой только был способен.

— Совершенно верно, — сказал он. — Как видишь, Никоню с некоторых пор решил менее активно участвовать в мирских делах. Тем не менее дом его полон ловушек и западней, несколько самых ужасных зверей ходят в его саду по ночам, и я заклял каждый вход в дом заклинанием насильственного избиения, от которого никому не поздоровится.

Фианостер, казалось, не замечал холодного тона Кугеля, потирая свои пухлые руки, он продолжил разговор:

— Раз уж ты теперь владелец некоторых редкостей, не захочешь ли ты продать самые ненужные из них?

— У меня в этом нет ни нужды, ни желания, — сказал Кугель. — В сундуках Никоню золота хватит до тех пор, пока не погаснет солнце.