Звездный корсар

- Ты сохранишь, - серьезно ответила Леся. - Я это знаю. А сохранят ли они?

- Кто? - удивился Богдан.

- Те... кто под моим сердцем... Они уже живут - двое твоих сынов. Войдет ли в их душу тревога и радость сего дня?..

Ночевали в Криворивне, над Черемошем. Над мемориалом Франка пламенели радужные зарницы, где-то между горами гулко катилось эхо праздничных песен, приветливо мерцали звезды-огни в домах гуцулов на склонах гор. Богдан сладко дремал в палатке, устав от дневного похода к Говерле, а Леся неутомимо прогуливалась над рекою, вздыхала, глядя на звездное диво небосклона, чутко вслушивалась в тревожную речь Черемоша. Родник души гармонично вливался в течение воды и раскачивался, струился поэтическими строками, в коих были и предчувствие вечной разлуки, и печаль по утрачен ному, и надежда на неведомое, небывалое. В тихой дреме Карпаты,

Спит и сердце мое...

Но уснуть Черемошу

Шум воды не дает.

Среди сумраков ночи

И на миг не молчит,

Бурунами клокочет

И камнями гремит.

Повторяет преданья

Из младенческих снов:

Песни, словно рыданья,

И легенды веков.

Ждет своих бокорашей

С дальних гор, с высоты,

Но в мелеющих водах

Не проходят плоты.

А Говерла грохочет:

- То, Черемош, лишь сны!

Не рыдай среди ночи,

Ожидая весны!

Дам тебе я водицы

В легендарной судьбе,

Звездоносные дети

Поплывут по тебе.

От плаев Верховины,

Там, где сказочный лес,

Полетят в Мирозданье

Бокораши небес!.. "

Правда, правда, - встрепенулось сердце Леси. - Надо преодолеть предвечную печаль прошлого. Нет его, не вернется. И разве не мужество древних бокорашей-плотогонов, разве не бесстрашие опрышков и казаков, разве не их мудрость и песенность с нами летит к иному солнцу? Разве не их бессмертие будет жить в моих детях, ходить по тропинкам дальних миров, подниматься к вершинам неведомых гор?"

- Леся! Леся!

Кто это? Кто?

- Леся! - тревожно зовет из сумрака голос Богдана. - Иди-ка скорее сюда!

Она приближается к палатке, еще не расплескав в груди чувство полноты и успокоенности. Но почему так взволнованно дышит Богдан? Он проснулся, и на его груди тлеет багровый уголек индикатора ОС - Особой Связи. Неужели срочный вызов? Случилось нечто непредвиденное?

Богдан передал Лесе МД - микродинамик. Она поднесла его к уху. Тихий, но торжественный голос сообщал: "

...наконец свершилось. Не фантазия, не гипотезы, не вдохновенные импровизации. Первый сигнал мыслящих существ инопланетной эволюции. Мощный импульсный радиопередатчик генерирует один и тот же комплекс еще не расшифрованной информации в широком спектре частот. Источник сигналов отождествлен с новооткрытой системой красного карлика, в которой предполагается, в соответствии с теорией Червинского-Мильтона, наличие трех планет типа Земля - Меркурий. Звезда локализована между Солнцем и Эпсилоном Эридана, на расстоянии восьми световых лет от Земли. Вот почему Всепланетное Товарищество Галактических Связей рассматривает предложение об изменении и дополнении программы первой галактической экспедиции..."

Богдан выключил передачу. Тревожно взглянул на Лесю:

- Ты поняла?

Она кивнула.

- Могут быть изменения...

- Неужели ты считаешь, что изменят состав экипажа?

- Все может быть. Это решит Совет Товарищества. Но я боюсь не за кого-то, а...

- За меня?

- Да. Такая экспедиция - уже не просто переселение... но и опасное исследование. А ты беременна.

- Ты должен отстоять весь экипаж, как он сложился...

- Знаю, любимая... Уже не уснем. Собираем палатку и улетаем в Солнечный Город...

Солнечный Город охватывал кольцом жилых строений и научно-исследовательских комплексов Эльбрус. Тут же, в древнем кратере, был сооружен один из главных космодромов Земли. Совет Всепланетного Товарищества Галактических Связей созвал чрезвычайное заседание в помещении Космического Конгресса, откуда обсуждения проблем звездоплавания транслировались сетью всепланетной связи для всей Земли.

Кроме выдающихся ученых - теоретиков, конструкторов, философов, экономистов, психологов, - на заседание совета прибыли все члены экипажа космокрейсера "Любовь". Теперь они сидели в первых рядах амфитеатра, тревожно переговаривались.

В центре зала, на кафедре, появилась фигура председателя совета Владислава Ратая, знаменитого фундатора Новой Математики, так называемой Математики Полноты, позволявшей моделировать любое явление, процесс, вещь, существо не только в числовом выражении, но во всей динамичной глубинности причинных связей. Основанием этого революционного инструмента познания стала подвижническая работа ученых двадцатого столетия Боголо и Гука, открывшая пути к гиперпространственным измерениям. Дальнейшие разработки Ратая ставили на крепкий практический фундамент идею многомерности и обещали поразительные открытия в изучении тайн Мироздания.

Председатель пригладил ладонью седые, коротко стриженные волосы, ласково улыбнулся космонавтам, молчаливым поднятием руки приветствовал всех собравшихся. Затем сказал: