Звездный ковчег

— Да срань это все, пап!

— Эстер, прекрати! — не выдержала Шошана.

— Прекратить что?

— Если ты, как можно судить по твоему тону, знаешь, что так раздражает Джона, — заявил Изя, — может, поделишься с нами?

Когда так стараешься не поддаваться иррациональным импульсам, а в ответ не получаешь ничего, кроме бури эмоций, трудно оставаться спокойным. Вполне уместная просьба ввела девушку в состояние слепого бешенства. Толстые стекла яростно блеснули — за ними почти не было видно серых глаз. Потом Эстер протолкнулась вперед и вбежала в лифт, распахнувший двери будто для того, чтобы вместить ее гнев. Родителей она ждать не стала.

— Ну, — устало проговорил Изя, пока они с женой ждали следующего лифта на Вермонт, — и что это было?

Шошана чуть пожала плечами:

— Я не понимаю. Почему она так враждебна, так агрессивна?

Вопрос этот вставал и раньше, но Шошана даже не пыталась на него ответить. Молчание ее было почти суровым, и Изя чувствовал себя неловко.

— Чего она хочет этим добиться? Что ей надо?

— Тимми Келли, — ответила Шошана, — называет тебя жидом Розе. Так мне Эстер сказала. Ее он в школе зовет «жидовской розочкой». Она говорит, что «четыре глаза» ей нравилось больше.

— Ох, — выдавил Изя. — Ох… срань.

— Именно.

До Вермонта они ехали молча.

— Я не понимаю даже, — заметил Изя, когда они шли под фальшивыми звездами через общую ячейку, — где он слово такое услышал.

— Кто?

— Тимми Келли. Он ровесник Эстер — на год моложе. Он вырос в Колонии, как и она. Келли присоединились годом позже нас. Господи всевышний! Мы можем избавиться от всех вирусов, всех бактерий, всех спор, но это… это проникает всюду! Как? Как это происходит? Я говорю тебе, Шошана, мониторы надо закрыть. Все, что эти детишки видят на Земле, слышат с Земли, — урок насилия, предрассудков и суеверий.

— Для этого не обязательно смотреть на мониторы. — Голос Шошаны был почти по–учительски терпеливым.

— Я работал с Джоном на «Лунной тени», бок о бок, каждый день, восемь месяцев. И ничего, ничего подобного не было.

— Это больше Пат, чем Джон, — отозвалась Шошана все так же неодобрительно–бесстрастно. — Эти годы мелких подначек в комитете диетического планирования. Шуточки. «Как, Шошана, это будет кошерно?» Ну и?.. С этим приходится жить.

— Там, внизу, — да, но здесь, в Колонии, на ОСПУЗе…

— Изя, жители Колонии — самые консервативные из обывателей, разве ты не заметил? Снобы из снобов. А кем нам еще быть?

— Консервативные? Обыватели? О чем ты говоришь?

— Да ты глянь на нас! Властная иерархия, разделение труда на мужской и женский, картезианская этика — сущая середина двадцатого века! Понимаешь, я не жалуюсь. Я сама это выбрала. Я люблю безопасность и хочу, чтобы мои дети жили спокойно. Но за безопасность надо платить.

— Я не понимаю такого отношения. Мы всем рисковали ради ОСПУЗа — потому что мы нацелены в будущее. Сюда попали те, кто решил отбросить прошлое, начать все заново. Создать истинно гуманное общество и сделать сразу все правильно, хоть в этот раз! Это обновители, смелые духом, а не толпа мещан, погрязших в предрассудках. Наш средний коэффициент интеллекта — 165…

— Я знаю. Знаю наш средний КИ.

— Мальчишка бунтует, — проговорил Изя после недолгого молчания. — Как и Эстер. Ругаются самыми страшными словами, которые знают, пытаются поразить взрослых. Это бессмысленно.

— Как Джон Келли сегодня?

— Слушай, Мойше не мог остановиться. Все об этом своем булыжнике сувенирном… знаешь, он слишком много играет на публику. Школьники еще проглатывают, но на заседании комитета это становится утомительным. Если Джон его оборвал, то Мойше сам напросился.

Они подошли к двери своего блока — точно как в сельском домике в Новой Англии, хотя, когда Изя нажал на кнопку звонка, она с шипением скользнула вбок.

Эстер, конечно, уже ушла к себе. В последнее время она старалась как можно меньше находиться в гостиной ячейке. Ноах и Джейсон раскидали по всему полу и встройкам диаграммы, распечатки, учебники, доску для триди–шашек, а сами сидели посреди этого безобразия, хрустели белковыми чипсами и болтали.

— Сестренка Тома лепечет, будто видела ее в Общей, — говорил Джейсон. — Привет, Исаак, Шошана. Не знаю, можно ли верить шестилетней девчонке.

— Да, она скорее всего повторяет за Линдой, пытается внимание привлечь. Привет, пап, мам. Слышали, что Линда Джонс и Триз Герлак болтают насчет обожженной женщины, которую видели?

— Что значит — обожженной?

— У школы, в коридоре С‑1. Они шли там на какое–то свое девчачье мероприятие…

— Уроки та–анцев, — перебил Джейсон и тут же изобразил нечто среднее между умирающим лебедем и блюющим школьником.