Звездный любовник

Машину Андрей оставил не перед подъездом, а у помойки, метрах в двухстах. В доме, где друзья творили, имелся мусоропровод, но недалеко находились «хрущобы», жители которых пользовались выставленными на улице баками. Когда литературные рабы вернулись к автомобилю с вещами, Андрей вдруг обратил внимание на кучу какого-то тряпья, валявшегося у кирпичной стенки, окружавшей помойку с трех сторон. Они забросили вещи из квартиры, в которой проживали во время творческого процесса, в салон «Жигулей», и Андрей принялся рассматривать тряпье. Потом предложил вернуться в квартиру и разбросать тряпье там – чтобы запутать его бывших коллег. Ведь главным было отвести подозрение от себя!

Они вернулись и разбросали. Шарф на люстре Андрей посчитал очень удачной «находкой». Как, впрочем, и носки от разных пар.

– А вещи Рыжикова куда дели? – спросила я.

– Их не было.

– То есть как не было?!

– Мы с Андрюхой тоже удивились, – усмехнулся бывший муж. – Значит, их унес убийца. Наверное, из тех же соображений, из которых мы унесли свои. Может, на них оставались частички его кожи, кровь… Я не знаю, Карина. Рыжиков голый лежал, только в прихожей его пальто висело. Мы так и оставили. Да, еще бюст Ленина откуда-то появился…

– Его в квартире не было, пока вы там работали?

Иван покачал головой. Я принялась размышлять. Выходит, убийца специально бюст принес? Да ведь и пальто нашли в квартире на одиннадцатом этаже, а не в той, где жили мужики-негры! Зачем его перевесили?!

– И нож не наш, – продолжал Иван. – У нас таких не было.

Бывший супруг глубоко задумался, словно что-то вспоминая.

– Понимаешь, Карина, тут такое дело… Ты только не посчитай меня сумасшедшим, ладно?

– Не тяни, Ваня!

Свекровь тоже подалась вперед.

– Я, конечно, был подшофе. А к тому времени, как с Андрюхой приехали, еще принял. Ну, ты понимаешь… В общем, я могу и ошибаться. И вообще, когда я первый раз зашел, то почти сразу же сбежал и стал Андрюхе звонить. Предварительно, конечно, выпил. А потом, когда мы с Андрюхой приехали… Я ему ничего не сказал, вам первым говорю…

– Ваня, не томи!

– Когда я один пришел, Рыжиков просто голый лежал. Мне так показалось. Без ножа в груди, без отрезанных… э-э-э… ну, вы поняли. А когда мы с Андрюхой примчались, поздно ночью, то там и бюст Ленина валялся, которого у нас никогда не было, и лепестки роз, и нож в грудь воткнут. Все остальное в квартире осталось без изменений – наша одежда, компьютер, посуда… Я тогда подумал… Ну, в общем, понимаете…

– Ты до него дотрагивался, сынок? Он холодный был?

– Да. И лицо уже заострилось, как у покойников. Но оставалось загорелым! Петр же все по курортам ездил. Дико смотрелось. И я сразу подумал, что он не сам умер. Чего молодому мужику самому умирать? Ну, не рассматривал я его тогда всего! Пистолета не валялось, ножа не было. А потом нож появился. Я это на свои глюки списал.

Мы нашли Рыжикова на следующий день после их «уборки». «Рабы» успели вовремя.

После объявления о смерти нефтяника-писателя в средствах массовой информации Ивана и Андрея пригласила в гости Славкина жена. Она как раз спрашивала, что они оставили в квартире. Мужики ее успокоили. Все решили молчать в тряпочку, но отправить разведчика на похороны, дабы послушал, что будет говорить народ. Славкина жена объявила, что Славку не отпустит, так как тот обязательно напьется и кому-нибудь что-нибудь ляпнет, а сама она, естественно, не горела желанием туда идти в качестве сопровождающей. Андрей – крупный и запоминающийся мужчина, поэтому было решено, что пойдет Иван. Славкина жена только велела ему побриться и подстричься. Ванька попросил ее себя подстричь.

Моя бывшая свекровь призналась, что не узнала сына, когда тот вернулся из гостей. Это Ивана очень обрадовало. Значит, и никто не узнает – из тех, кто мог видеть его в злополучной квартире.

Я спросила, есть ли у бывшего мужа какие-то идеи насчет того, кто мог убить Рыжикова. Ванька заявил, что обсуждал данный вопрос с друзьями и Славкиной женой – когда они все собирались у Славки. Ни один из присутствующих не высказал определенной версии. Следствие, насколько мне было известно, тоже пока никаких официальных заявлений не делало.

– Вообще, Петр хороший мужик был, – вздохнул Иван. – И я так говорю не потому, что он мертв. Просто нормальный, понимающий, с ним по-человечески поговорить можно было, даже мягкий… Наверное, он поэтому и подключал к работе ту бабу – или мы бы не работали, а пили беспробудно. Рыжиков нас жалел, входил в положение. И какая же сволочь его убила?!