Звездный меч

А то, что последовало за этим, просто поразило её, хотя истинную ценность совершённого Боем поступка она постигла гораздо позже. После его объяснения, в антракте после второго акта... Её первый мужчина попросил развязать узел, которым была завязана его полукосица. Особый узел, у каждого рода стэпняков свой собственный...

Развязывать этот узел женскими руками мужчины Стэпа позволяют лишь жёнам и невестам. Это настолько интимное действо, что ему даже аналогов невозможно подобрать... Знак высочайшего доверия... До Номи ни единая женщина не развязывала оселедец Сола. Ни та, Первая, ни та с-с-с, Пума, из-за которой Сол Убойко покинул родную планету... ох, спасибочки ж ей величайшее, что отказала ему!..

И длинные, до середины спины, волосы стэпняка рассыпались по животу Номи, когда его губы впервые поцеловали пышущие предвкушением влажные складочки... Это уже был не просто оральный секс и не вагинальный секс, это уже был не экстаз. Это было преддверие оргазма, ясный пень.

Они исследовали друг дружку. Разогревали... и до того разогрелись, что собственно Акт, порвавший наконец-то плеву, взорвавший барьер, решительно сметая страхи и опасения, произошёл так быстро и неистово, что остался в памяти Номи главным образом вспышкой острейшей боли, которая невероятным образом волшебно превратилась в острейшее наслаждение. Битвы без боли не бывает...

Впервые в жизни Номи кричала от наслаждения, а не от унижения, впервые в жизни она жаждала боли, а не страшилась её, она сражалась с самой собой и побеждала, и с каждым движением мужского естества в себе, с каждым «тик-таком» фрикций она всё больше и больше освобождалась от всего, что мучило и терзало её. И в момент, когда Девушка-победительница испытала первый в своей жизни настоящий оргазм, сквозь пелену распущенных волос мужчины, укрывших её лицо, она увидела на сером потолке радугу... И тут же закрыла глаза, потому что испытывать оргазм с открытыми глазами, как выяснилось, просто невозможно! И навсегда запечатлела в памяти мир, окрасившийся в это триумфальное мгновение в радужные тона.

Это уже был не просто секс. Это уже была...

Любовь.

Это был долгожданнейший триумф, одержанный ею над собою и над судьбою...

[[...есть лишь любовь, И есть смерть]], — звучало в голове выхваченное из Вселенной прозрение, которым щедро поделился с потомками величайший древнеземной певец и поэт Виктор Цой, — [[Смерть стоит того, чтобы жить, А любовь того, чтобы ждать...]].

* * *

...Несколько актов спустя горящими, как звёзды, глазами он смотрел на неё, как смотрят в храме на святыню. С такими же глазами истинно верующие становятся на колени перед иконами и молятся.

«Дхорра с два! Дхорра с два! — задыхаясь от переполняющих его чувств, убеждённо исторг он. — Ты по-прежнему оттуда, сверху!» — «Нет, — ответила переполненная сладчайшей истомой Женщина, в которую он волшебно, мужскими своими чарами и пассами, превратил Девочку, — ты стащил меня в подвал... и сам залез туда... и всех покликал, всех...»

«Даже в подвале ты сияешь, звёздочка моя долгожданная... похоже, я отыскал свою Ягодку... все цветочки позади...» — «Глупый, ты всё воображаешь, что я оттуда, с неба, — показала она на потолок, — а я земная: И живая... и люблю тебя вполне по-бабски».

Именно в этом антракте, между пятым и шестым актом, Номи, уткнувшись Принцу в плечо, утопила его в слезах, жалуясь на высшую несправедливость Бога, или кто там вверху есть. «Творец не должен был со мной так поступать, не должен, — бормотала она сквозь слёзы, — не должен был лишать меня этого...» — «Ясный пень, изверг он», — Сол утешал Принцессу, крепко прижимая к себе в отеческом стремлении охранить и сберечь. «Нет! Он хуже... ему нельзя было так меня обкрадывать, нельзя!!! — рыдала Номи. — Это ведь не грех, это так прекрасно, не может быть грехом то, что настолько... сказочно красивое...»

В пятом акте лидировала уже она, и Принц кричал восторженно: «Дхорр охреней, Но-о-оми, да ты просто на лету всё хватаешь!!» — и покрывал благодарными поцелуями всё её янтарно-медовое тело, от кончиков пальцев ног до глаз и макушки...