Звездный меч

Пройдя по освещённому зеленоватым светом пустынному коридору, мы вошли в самую последнюю дверь. Идентификатор беспрепятственно, не требуя паролей и избегая трудоёмких опознаваний, разомкнул мембрану и пропустил нас внутрь: это в очередной раз подтвердило, что полномочия и уровень допуска милорда были практически не ограничены.

Тот факт, что регент, спровадив проветриться двух офицеров из обслуживающего персонала, сам взялся управиться с «точечником», заставил меня удивиться. Спрятавшись в ощерившемся рубильниками, рубильничками, тумблерами, сенсорами, верньерами, клавишами, кнопками, индикаторами и мониторами аппендиксе, милорд начал священнодействовать. Причём вполне профессионально. Не человек — во всей присущей ему недостаточности и ущербности, — а воистину универсал, полубог.

Наконец-то вызванная и спроецированная Маленькая очень долго не могла ответить на моё приветствие — по причинам не технического, а целиком и полностью психологического характера. Создавалось впечатление, будто она считала меня давно погибшим — если не во времена моего предполётного лесорубства. то уж точно в эпоху покорений пространства. Пожираний то бишь.

Оживший покойник???

Скорей всего. Она со страхом и разочарованием смотрела на меня. Во мне возникла уверенность, что именно так смотрят на явившихся с того света. Будто, возвратившись, обманули они в чём-то живущих...

— Настуся, неужели по моему телу уже пошли трупные пятна?

«Чернушность», впрочем, как и скабрезность моих шуток всегда была прямо пропорциональна уровню моего настроения. Из чего следовало, что я находился в состоянии духа, близком к ликованию. Вот, оказывается, какой я — сентиментальный, тонкокожий. Ужас.

— Расскажи мне что-нибудь. А то — рас-створюсь в мировом эфире. Теперь уж навеки. Не найдёшь.

— Анджусь, люби-имый... — выдохнула Маленькая.

— Вот это да-а... — ошеломлённо прошептал я. Затем оглянулся: посмотреть, не слышал ли этого нежданного признания милорд.

Он не мог не слушать: разве можно доверять судьбу королевства какому-то проходимцу, каковым являюсь я? Что мне стоило произнести одно-два названия — Экскалибур, Ти Рэкс, — чтобы все предосторожности милорда пошли насмарку?

Однако Джеймса Стюарта не было. Он доверял. Он верил в моё благородство?! Или, будучи произнесены мною, эти названия были бы точно так же отфильтрованы аппаратурой, как и фоновая картинка на заднем плане?!

— Анджей, где ты?!

«Сэр Стюарт, и что мне отвечать?»

— Я знаю, ты на Ти Рэксе! — радуясь, произнесла Настуся.

— Что-о?!! — в очередной раз за этот день я был шокирован. — Вовсе я не на Ти Рэксе!

Более глупой фразы придумать, конечно, при всём старании невозможно.

— Тогда почему ты так волнуешься? — проникновенно спросила Маленькая. — Очень хорошо, что милорд Стюарт нас не слышит, — добавила она, — мне было бы очень трудно убедить его в полном отсутствии в твоих действиях вероломства, Человек Лазеровиц.

— Ты... ты не...

— Верно, — перебили меня, — я не Настуся. Единственными звуками, что я позволила ей выдохнуть, были: «Анджусь, любимый»... — В этот момент «Настусино» лицо поплыло, на глазах превращаясь в слегка надменный, чеканно-красивый женский лик.

Женщина не была человеком.

Она принадлежала аборигенной расе роальдов.

У неё на плечах сидели два короткошерстных серых зверька размером со взрослого кота. Называли зверьков — вийтусы. Были они живыми музыкальными инструментами, существами с поразительным музыкальным слухом и необычайно красивым тембром голоса. А настолько фамильярно обращаться с вийтусами — свирепыми и опасными, несмотря на свои скромные габариты, хищниками, — как было мне известно со слов милорда, могли совсем немногие маги-роальды, а среди их женщин — лишь одна.

Поющая Жрица роальдов.

Та, Что Грезит.

— Ты меня узнал, Человек Лазеровиц, — заявила женщина. Она потрепала одного из животных по загривку и велела: — Пой!

Я не имел ни малейшего понятия, что из себя представляют песни вийтусов, и, услышав скрипящие, с надрывом, завывания, больше всего напоминавшие вскрики китообразных, был крайне удивлён. Назвать эти звуки музыкой можно было, лишь обладая изрядной долей фантазии. Скорее, это была некая мантра, камертон... И лишь погружаясь в безвоздушное, невесомое состояние, я понял, что срезонировать должен был именно я.

Лицо жрицы разрослось, оно было размером со Вселенную. Или чуть меньше. Или — больше... Её губы, вылепленные из гибких, сжатых в плотную пластичную массу галактик, зашевелились.

Мириады сверхновых, взгнездившихся в глубине её глаз, плеснули энергией и светом. И каждая из звёзд вонзила в чёрный бархат пространства по четыре луча света, верхний и боковые покороче, нижний — длиннее.

— Известно ли тебе, кто есть ты? Не пытайся отвечать: тебе — неизвестно, — зловещим и восторженным голосом произнесла Поющая Жрица.

Я и не пытался.

— Я отвечаю: ты есть Тот, Кому Позволено обнажить лоно Той, Что Грезит. И войти в неё. Получить в дар девственность, хранимую для тебя. И взамен подарить ей семя. Ты — воистину предназначен, Человек!