Звездный меч

Извлекая прямо из воздуха всяческие иглы и лезвия, мановениями рук белёсоглазый изуверски втыкает их в грудь, бёдра, щёки, уши, глаза, бока, шею, живот, пах, суставы жертвы, но не позволяет при этом терять сознание и с интересом смотрит, ждёт: закричит или нет?.. А вор не кричит... Глаза его полыхают ненавистью, ноздри раздуваются кузнечными мехами, но губы — сжаты. Ревмаг продолжает с наслаждением мучить жертву. Сила есть, ума не надо... Но и ему надоедает. Жжихло победил. Сам он — не закричит, это уже ясно. Можно заставить его кричать, применив магию, но краснозвёздный из принципа не желает её применять и потому прекращает терзать нашего беззащитного, но непобедимого друга.

И тогда окровавленные губы вора разжимаются.

— Сук-ки позо-орные... краснопуз...зые бес-спредельщики... коз-злы... опущенные... ненавиж-жу... — исторгает вор в законе, наш боевой товарищ, и — умирает.

Мучитель некоторое время задумчиво смотрит на останки, совсем по-человечьи пожимает плечами и подымает взор к потолку. Наши полыхающие взгляды — наследники взгляда нашего погибшего в бою товарища.

И Носитель Света Лезвия опускает свои белёсые буркалы...

Невидимая рука переносит нас на пол, а белёсоглазый, хорошо мне знакомый по встрече на космобазе Танжер-Бета, звучным баритоном отдаёт распоряжения.

— Этого, — показывает на цесаревича, уже жестоко скрученного в жгут особыми путами, наверняка заговорёнными Единоличным Носителем Света, — обратно в спецкамеру. Этого на мыло, — тычет в тело убиенного кореша Жжихло, светлая ему память, хоть и была его душа черна. — Этих двоих, — тычет в нас, — в Красный зал.

Презрительно глядит на скрученный кошмар, в который превратила вора его злая сила. Ухмыляется, приподымает руку и делает сложный пасс. Останки Жжихло стухают, разжижаются, а лужица испаряется.

— Из этого реставрата доброго мыла уже не получится, — комментирует. Разворачивается и... с резким хлопком воздуха, рывком заполнившего вакуум, исчезает.

«Вот и разошлись наши дорожки, — говорю Принцу взглядом. — Ты жди, друган! Будем живы — вернёмся, ты верь!»

«ВЕРЮ», — отвечают мне искристые льдинки его, холодное спокойствие которых неспособно, кажется, поколебать ничто во Вселенной.

Козлы нас полунесут-полуволокут в этот самый зал. Собственными ногами мы ходим только по собственной воле, поняли, да, суки позорные?! Мы вам кто такие, спрашивается? Я, в частности...

Я кумекаю вот как: если мой друг — вор в законе, то кто я, спрашивается? «Скажи мне, кто твой друг, и...» Почту за честь, друган Жжихло!.. А если мой друг — Принц, то я кто, спрашивается?.. Друг Принца — Принц, так ведь? То-то и оно.

Не дай Выр, Девочка услыхает эту закономерно проистекающую мысль! Её небось от словечка «прынц» на рвоту тянет. Хотя кто их, условно слабый пол, знает. Сколько их у меня было, не счесть, а до сих пор иногда кажется, что они — не человеки, а совершенно иная раса. Иные, ясный пень. И по нечеловечьей их логике, может статься, Номи по-прежнему от этого словечка сладостное головокружение испытывает и коленки у ней трясутся в экстазе. Женщина, что тут ещё скажешь. Всё сказано этим единственным словом.

Зато КАКИМ!!!

Сказано Слово, и от него, если ты сам — мужчина, а не вылупок какой, сладостное головокружение испытываешь и экстатическое коленодрожание.

От одного лишь осознания, что существа, зовущиеся так, в этом дерьмовом мире всё же...

Есть.

* * *

...Перед самым входом в Красный зал нас пинками и толчками ставят в приблизительно вертикальное положение и вводят внутрь. Пару секунд спустя я в очередной раз убеждаюсь, что сегодняшний день задался целью довести меня до белого каления. Глупую рожу, которую я нежданно-негаданно узреваю среди ревмагов Совета, не спутать ни с какой другой рожей во Вселенной. От удивления я даже перестаю сопротивляться стражникам.

— Вот уж, дхорр задери, встреча! Всем встречам встреча, ясный пень! Я гляжу, ты в революционеры подался, Перебор... — сквозь зубы цежу. — Если живой останусь, своими зубами глотку тебе перегрызу, что да, то да. Не сомневайся!

11: «КАК У НАС, ТОРГОВОК И ВОИТЕЛЬНИЦ, ВОДИТСЯ...»

...Номи порывалась спасать Сола, но её не пускали. Девушка со слезами на глазах умоляла Экипаж объединить усилия, умоляла всем вместе очень-очень захотеть — и переместить её в Артурвилль.

Экипаж хором отвечал: «Мы бы с радостью, поверь, по, как видишь, не получается! Подсознательно мы тебя никуда не хотим отпускать, а Свет не выполняет желаний неискренних...»

Жуткие переживания снедали её явь. Требовалось поскорее уснуть, но по закону подлости жизни — сон не снисходил, а к искусственным средствам его вызывания Душечка отсоветовала прибегать. Вдруг искусственный сон не возымеет должного эффекта, и связь не установится?..