Звёздный огонь

— Я всё время чувствую в себе темную силу, которая пробудилась там, на острове… — Тонкая рука поднялась, отыскала под одеждой медальон — память о том странном и страшном дне, когда все они соприкоснулись ненадолго с древней эпохой, полной великой магии. — Ты хоть понимаешь, что мой дар опасен? Одно из двух: или Велин не успел меня научить всему, или он и сам не знал, что такое бывает. Я должна посоветоваться с кем-то опытным, умелым! И ты меня не остановишь.

Юнга вздохнул, развел руками — дескать, я бы и не смог. Кузнечик и впрямь не чувствовал в себе достаточной силы для того, чтобы противиться решению Эсме, но зато ощутил желание помочь, хоть отчасти вернуть долг, оставшийся с того самого дня, когда он бросился навстречу черной стреле, заплатив за жизнь Кристобаля Крейна собственным голосом — последним, что оставалось у него от прошлой жизни.

Первый дом, к которому Кузнечик привел Эсме, расположился на пересечении улицы Ювелиров с другой, не менее респектабельной и кичливой. Это строение из красновато-коричневого камня, весьма невысокое по здешним меркам — всего-то в два этажа, — производило странное впечатление: отчего-то казалось, что его хозяин не испытывает недостатка в средствах. Юнга не мог понять, откуда взялась эта необъяснимая уверенность — вроде бы, по соседству стояли почти такие же дома, но при взгляде на них не казалось, будто смотришь на толстого торговца, чье сытое и лучащееся довольством лицо способно вызвать у портового бродяги, пусть даже и бывшего, лишь одно чувство — ненависть. Он бы никогда не предположил, что в этом доме обитает целитель, чье призвание — помогать страждущим, исполняя волю богини, но вывеска не могла лгать.

Эсме замедлила шаг, и Кузнечик невольно последовал её примеру.

— Вспомни-ка поточнее, — проговорила она вполголоса, — что написано на вывеске? Меня одолевают сомнения, честно говоря. Ты бы знал, что я чувствую…

— Достопочтенный Парем Сейлеран, — процитировал Кузнечик по памяти. — Целитель милостью Пресветлой Эльги, посвященный. А вот знала бы ты, как меня вчера с этого богатого крыльца шуганули! Для них, наверное, грамотный матрос — такая же редкость, как целитель на Окраине.

— Да, мне давно хотелось узнать, кто учил тебя грамоте… — усмехнулась целительница. — Не переживай, выведывать твои тайны я не стану. Ладно, друг, пойдем отсюда.

— Как это? — изумился Кузнечик. — Ты же хотела… ты просила… неужели тебе этот дом не нравится?

Девушка вздохнула.

— Можно подумать, он нравится тебе. «Посвященный» — это значит, что достопочтенный Парем как-его-там занимает очень важную должность в Гильдии целителей, а в Эверре он и вовсе за главного. Если кто-то из пациентов будет недоволен целителем — а такое случается, представь себе! — то придут оба сюда, к посвященному. Ещё он единственный торговец зельями… — Она нахмурилась. — Знаешь, вскоре мне понадобятся зелья, но их не продадут тому, у кого нет гильдейской грамоты. Три тысячи кракенов…

— Не переживай, — сказал юнга. Ему почти удалось заставить свой скрипучий голос звучать ободряюще. — Капитан что-нибудь придумает!

Эсме печально улыбнулась, а Кузнечик вспомнил, как накануне вечером Горам, один из матросов «Невесты ветра», заметил вполголоса: «Наш капитан-то влюбился…» Он всего лишь выразил вслух то, о чем вся команда давно знала; просто до Эверры никто не осмеливался об этом даже думать. «Они любят друг друга, — поправил другой матрос. — Думаешь, кто-то осмелится нарушить правило? Тогда нам не жить». «Ну-у, не знаю… — Горам пожал плечами. — Вот если Эсме нас оставит, тогда точно дело дрянь. Поди, разыщи вторую такую! А правило — что правило? Нет таких законов, которые нельзя было бы обойти!» Если бы кто-нибудь спросил Кузнечика о его мнении, юнга бы растерялся, но этим утром он видел, какое у Кристобаля Крейна было лицо…

«Ты не прав, Горам, — подумал мальчик, которому слишком рано пришлось повзрослеть. — Есть и непреложные законы!»

Они с Эсме пошли дальше. Жилище второго целителя находилось недалеко от дома посвященного Парема, но здесь было намного спокойнее, чем на перекрестке двух шумных улиц, да и большие окна первого этажа, озаренные красными огоньками герани, внушали доверие. Чуть помедлив у порога, Эсме протянула руку к дверному молотку — рыбине с большой головой и причудливо изогнутым хвостом, — и в этот миг Кузнечик ощутил запоздалый укол тревоги.

Что-то было не так…

В приоткрывшуюся щель выглянула пожилая женщина, чьи глаза были красны от слез.

— Вы пришли к Лайону? — спросила она. — Я вас не знаю, госпожа, но целитель сегодня не принимает…

— Впусти их, — раздался новый голос откуда-то из-за её спины. — Я сама разберусь, что к чему, а ты иди. Он ждет.