Звёздный огонь

Шмыгнув носом, заплаканная незнакомка скрылась из вида; вместо неё к двери подошла худощавая женщина неопределенного возраста, ростом едва ли по плечо Кузнечику. Она была похожа на цветок, который высох между страниц толстой книги, приобретя тем самым хрупкое подобие вечной жизни, на зависть своим собратьям — вроде, и краски сохранились, и лепестки по-прежнему нежны и тонки, но такую красоту опасно трогать руками. Глаза, однако, у неё были молодые: в них плескалась сила юности.

Удостоив Кузнечика лишь мимолетным взглядом, незнакомка посмотрела на Эсме, и что-то в её лице изменилось.

— Меня зовут Эстрелла, — сказала она. — Сдается мне, милая девушка, ты занимаешься тем же ремеслом, которому посвятили свои жизни я и Лайон.

«Эстрелла Карен, — вспомнил юнга. — Целительница». У этой дамы был очень симпатичный домик в северной части города, его юнга вчера обнаружил случайно и не повел туда Эсме лишь потому, что она в своем роскошном наряде смотрелась бы странно в квартале, где жили семьи простых моряков. Теперь он не знал, правильно ли поступил или всё-таки ошибся.

Эсме кивнула, отвечая на вопрос целительницы, и Кузнечик лишь теперь заметил, что она сильно побледнела и дрожит. Он не на шутку испугался и впервые подумал, что их прогулка вполне может закончиться плачевно. Крейн помочь не сможет, а значит…

— Входите! — Эстрелла взмахнула рукой. — Нынче я здесь за хозяйку, хотя Лайон ещё не ушел от нас. Но он совершенно точно не был бы против.

— Не ушел? — шепотом спросил Кузнечик, когда они перешагнули порог и оказались в темной прихожей. — Куда?

— Увидишь, — так же шепотом ответила Эсме. Её рука отыскала его ладонь, крепко стиснула — юнга и не ожидал такой силы от хрупкой целительницы. Эстрелла, продолжая играть роль хозяйки, провела их по узкой лестнице на второй этаж и дальше — в комнату, где из всей мебели была одна лишь кровать.

Из открытого окна падали лучи солнца, освещая лицо человека, лежавшего в кровати — череп, обтянутый желтой кожей. О том, что он пока что жив, говорили лишь еле заметное колыхание одеяла на груди да подрагивание длинных сухих пальцев, которые словно пытались что-то обхватить, но уже не могли — не хватало сил. Кузнечику уже не раз приходилось сталкиваться со смертью, но то, что он увидел сейчас, неприятно поразило мальчишку: человек умирал, как умирает изнуренное засухой растение, которому уже не поможет дождь. Казалось, будто Лайона — а сомнений в том, что это именно хозяин дома, целитель, не было! — выпили досуха, оставив ему ровно столько жизненной силы, сколько нужно было для еле слышного дыхания.

В ногах у умирающего сидела незнакомая девушка. На её красивом лице застыло скорбное выражение, но глаза были сухими — большие, черные, они смотрели прямо, и этот пустой взгляд не на шутку испугал Кузнечика. Испуг, впрочем, длился недолго: уже через миг он перешел в панику, потому что по другую сторону кровати что-то шевельнулось и над головой Лайона показались пушистые белые уши пардуса.

«Помогите! — хотел бы крикнуть Кузнечик. — Спасите!» Но голос пропал, а сил не осталось даже на то, чтобы выбежать из комнаты… попытаться выбежать, если быть точным. Он зажмурился, не в силах взглянуть на оскаленную морду существа, которое однажды чуть было не отправило его на тот свет. Эти клыки… эти глаза… когти…

И в этот миг знакомым прикосновением на плечо легла невидимая рука Кристобаля Крейна — тяжелая, горячая. Так уже бывало раньше, но сейчас Кузнечику показалось, что капитан на самом деле стоит за спиной и шепчет еле слышно: «Не бойся!» Он попытался расслабиться, успокоиться — и совсем скоро почувствовал, как страх перед пардусом сгорает в пламени, которое зажег Феникс. «Твой страх — мой страх», — сказал Крейн, и это не было игрой воображения.

— Не бойтесь! — воскликнула девушка, поворачиваясь к неожиданным гостям. — Она не причинит вам вреда!

Взгляд незнакомки по-прежнему был пустым и холодным, а ещё что-то неестественное почудилось юнге в её осанке — уж очень прямо девушка держала спину. Белая кошка подтвердила слова хозяйки мурлыканьем и не двинулась с места; она сидела и смотрела на Эсме и Кузнечика так, как не может смотреть ни одно животное, пусть даже очень сообразительное.

— Вы пришли проводить Лайона в последний путь, — печально сказала девушка. — Хорошо, что сегодня рядом с ним будет ещё кто-то, кроме нас… да, Эстрелла?

— Конечно, — ответила пожилая целительница. — Он этому тоже рад, я чувствую. Сама Эльга привела вас, госпожа! Но сейчас давайте помолчим. Осталось уже немного…

Она встала у изголовья кровати, а Эсме присела на единственный табурет, имевшийся в комнате. Кузнечик оказался не у дел и почувствовал себя очень неуютно, если вообще можно было чувствовать себя хорошо рядом с ложем умирающего целителя. Он отошел к окну и, прислонившись щекой к холодному стеклу, принялся размышлять.