Звёздный огонь

Ослепительная вспышка была видна даже сквозь плотно зажмуренные веки, а потом Умберто почувствовал, как над ним прокатилась плотная жаркая волна — она обожгла руки и спину, опалила волосы, но оставила его в живых, пощадила. «Лучше бы я сгорел!» — промелькнула тусклая мысль. Он лежал, уткнувшись лицом в каменные плиты пола, и почти не дышал, потому что воздух стал тяжелым, наполнился отвратительной вонью. Так продолжалось целую вечность.

Вокруг стояла давящая, невыносимая тишина…

— Всё, — неузнаваемым голосом произнес Кристобаль Крейн. — Теперь всё.

Умберто медленно поднялся, огляделся по сторонам. Он не увидел ничего неожиданного: в зале остались лишь четверо живых, из которых двое были обязаны жизнью ему самому. Все остальные — и полубезумный Тори Краффтер, и обходительный Мирре Торн, и безликие солдаты Его Величества, — заживо сгорели в одно мгновение и вряд ли поняли, что с ними произошло. О том, кто где стоял, напоминали лишь пятна жирной сажи на полу и стенах. Моряк глубоко вздохнул и закашлялся — воздух был наполнен невесомым летучим пеплом.

— Заступница, пощади нас… — пролепетала у него за спиной Марлин Краффтер.

Феникс стоял на том же месте — голова низко опущена, руки безвольно повисли вдоль тела. С виду в нем не было ничего необычного — только багровел на шее рубец от удара плеткой, — но Умберто чувствовал, что обратное превращение ещё не завершилось, и приближаться к капитану сейчас не следует.

— Фейра, — прошептал лорд-искусник, самому себе не веря, и теперь моряк обернулся, чтобы увидеть лица спасенных им магусов. Они оба глядели на феникса, и по лицу Марлин ручьями текли слезы, прочерчивая дорожки сквозь пепел и сажу, а в глазах Вейри как будто отражались сполохи отгоревшего пламени.

— Фейра? Я брежу, должно быть… Откуда ты взялся?

— Восстал из пепла! — Крейн вскинул голову, и Умберто невольно вздрогнул: лицо капитана изменилось, похудело, а в разноцветных глазах поселились огоньки — так бывало и раньше, но теперь они и не думали гаснуть, а горели ровно и яростно.

— Заступница… — Краффтер крепче прижал к себе дочь, как будто желая защитить её от пронзительного взгляда своего пламенного собрата. — Как я виноват перед тобой! Прости, прости меня… если бы я только знал…

Усмешка феникса была полна горечи; Умберто ощутил внезапный озноб, когда понял, что она адресована не только Краффтерам, но и ему — предателю, из-за которого погибло столько людей. «Я не виноват! — хотел бы он сказать, но голос пропал. — Я же не хотел этого делать, меня просто использовали!»

Слов не было. Слова сгорели.

— Я вижу… — прошептала Марлин Краффтер, и её отец невольно обернулся, но от Дымки не осталось даже костей. — Я вижу… — повторила девушка, и если бы здесь оказались Эсме, Эстрелла или хотя бы Кузнечик, они напомнили бы Марлин о целителе, который обменял собственную жизнь на её глаза… глаза, которые были незрячими до тех пор, пока белая кошка не отправилась в мир иной, спасая хозяйку.

Но Эсме была далеко. Умберто чувствовал, что расстояние между ними увеличивается, и это могло значить лишь одно: её увозил фрегат. Какой, куда — всё это только предстояло выяснить в будущем.

Если, конечно, у него есть будущее…

— Наш договор остается в силе, — произнес Феникс всё тем же странным голосом, не похожим на прежний. — Вы получите помощь от Лайры, как только я сумею передать ему сообщение. Пока что готовьтесь к войне… благо, теперь вы точно знаете, с кем придется иметь дело.

Краффтер смотрел на своего удивительного союзника и как будто не слушал его.

— Я знал твоего отца, — проговорил он невпопад. — Я должен был заметить, что вы очень похожи.

Феникс взмахнул когтистой лапой.

— Это было давно… Воспоминания легки и невесомы, как пепел, да к тому же не всякий, кто обладает зрением, на самом деле умеет им пользоваться — ведь надо ещё и знать, куда и когда смотреть. А сейчас я ухожу, и даже не буду просить прощения за то, что сделаю с вашим домом и городом…

…Феникс сделал с Ласточкиным гнездом примерно то же самое, что и с тюрьмой, из которой когда-то вызволил Умберто. Помощник шел следом за своим капитаном — следом за огненным вихрем, который разбивал стены, словно они были из карамели, и превращал камни в податливый воск.

Он был похож на звезду, сошедшую с небес.

Умберто всё шел и шел, лелея надежду, что очередная взлетевшая на воздух каменная плита опустится в точности на его голову. Он мог бы уйти, убежать, спрятаться — Крейн не стал бы искать матроса, поддавшегося малодушию, — но желание спастись пропало, сгорело. Ворохом разбросанных карт легли на опаленную землю пустые надежды: быть может, магус и не вспомнил о том, что в Лейстесе только ему одному понадобилась помощь целителя? А вдруг он не поверил Мирре Торну или просто забыл обо всем, что было сказано?..