Звёздный отпрыск

Геракл испытывал смешанное чувство любви и лёгкого раздражения по отношению к порой вспыльчивым и сумасбродным, чрезмерно заносчивым и всегда элегантным жителям этого славного города, который он считал мировой столицей лжи и притворства. Здесь на широких бульварах и тесных улочках в шумной толпе пешеходов и за маленькими столиками в уютных кафе все выглядят счастливыми, но у каждого на душе висит камень. Одни ненавидят соседей, другие начальство, третьи своих дражайших половин, и все вместе небезобидных беженцев, исламских террористов и высокооплачиваемых могущественных евробюрократов из Брюсселя. В бистро завсегдатаи щедро оставляют чаевые, а дома экономят на детях, не позволяя съесть лишний кусочек торта. Продавцы в бутиках приветливо улыбаются и вежливо предлагают товар, но тех, кто ничего не купил, провожают презрительными взглядами. Нищие клошары и нелегальные переселенцы с мольбой в глазах просят подаяния, а мечтают об очередной революции и ниспровержении вековых устоев. По их лицам никогда не поймёшь, хотят ли тебя дружески обнять или зарезать. Не сильно богатые туристы, а из их числа особенно сосредоточенные на собственных персонах немолодые и некрасивые дамочки, открыто восхищаются городскими достопримечательностями, а про себя костят на чём свет дороговизну, жмотство и невнимание местных кавалеров. Солнце ранней весной ярко светит и пригревает, а предательский ветерок наводит простуду. Голуби, воркуя, клюют крошки с руки и тут же гадят сверху на голову. Лучшие друзья человека, которых в городе насчитывается более двухсот тысяч, повсюду оставляют кучи дерьма, а их хозяева не горят особым желанием очищать тротуары, из-за чего ежегодно в больницы с различными травмами попадают сотни поскользнувшихся неосторожных прохожих. Даже драные кошки в Люксембургском саду сначала трутся о ноги, а потом царапают протянутую руку аж до кости. Только парижские проститутки всегда ласковы, по-настоящему гостеприимны и безотказны. Но, несмотря ни на что, Геракл любил этот город всей душой.

3.

Парадные кладбищенские ворота и обе калитки оказались заперты на замки, а привратник отсутствовал. Геракл прошёл к служебному входу, устроенному в ограде чуть поодаль от главного, где калитка не закрывалась ни днём, ни ночью. Именно здесь в начале шестидесятых ему пришлось задушить не в меру бдительного ночного сторожа, незаметно проследившего его путь к тайнику и обратно, но нечаянно наступившего в темноте на хвост вертевшегося возле ног котёнка, который истошным воплем выдал его присутствие, когда Геракл уже собирался сесть в припаркованную возле ограды машину. Старик отчаянно сопротивлялся до последнего вздоха, пытаясь немощными руками разомкнуть на своем горле мёртвую хватку профессионала.