Звездный странник (1-2)

Сергей поднялся, нашел недопитую с ночи (Лана с собой принесла) бутылку шампанского, налил в выскочившие из автомата одноразовые стаканчики.

Лана присела на койку, обмотавшись одеялом, словно древнегреческой тогой, и сильно похожая на римскую патрицию.

— Я люблю тебя, — вдруг тихо и быстро произнесла она, беря обнаженной рукой стаканчик. — Честно, честно…

Сергей проснулся только после обеда. Сон его был неспокойный — в голове в тугую кашу переплелись горы розовых шариков, бескрайние пустыни красного песка и заброшенные космические станции. Сбив одеяла и простыни он некоторое время бессмысленно смотрел в потолок купе, а потом с облегчением поднялся, ощущая боль в мышцах и голове. Напротив него на своей кровати сидел сосед с зеленым лицом и синими мешками под заплывшими глазами.

— Что, то же после вчерашнего? — сипло спросил он.

— Да, что-то вроде того, — неопределенно ответил Сергей, потирая виски.

— Пойдем в пятое? — предложил сосед. — Там запасов на три дня пути. Все не должны выпить. Полечимся.

Сергей прислушался к своему внутреннему состоянию — боль в мышцах и голове, это еще ерунда, а вот в душе полный кавардак — Элора, Лана, «Как вы мне надоели…», «Я люблю тебя…».

— Хорошо, — кивнул он, — умоюсь только.

— А я так пойду, — махнул рукой сосед. — Лучше все равно не стану.

Сергей умылся — стало полегче — подумал немного и решил не ходить. Скорый состав развивал довольно приличную скорость, к тому же шел без остановок, и к вечеру должны были прибыть на место. И он лег на койку лицом к окну.

Вид за окном уже капитально изменился. Вместо серых домов с осыпавшейся штукатуркой, несвежими рамами и разбитыми стеклами, сейчас перед ним проплывали аккуратные и холодные кубы из стекла и бетона. Это уже была территория десятого округа. Высокие дома, стоявшие плотной стеной и отражавшие своими бесчисленными окнами солнце, ровные чистые улицы — говорят, их моют шампунями, — аккуратно одетые, никуда не спешащие прохожие… Вся эта чужая жизнь приковывала к себе внимание.

И тут Сергей почему-то вспомнил свои первые шаги в этом гигантском супергороде, раскинувшемся почти по всему континенту и разбитому на округа-государства.

Он тогда, прикрывшись обрывками какой-то бумаги — был совершенно голый, — долго бродил сквозь гигантские завалы по трущобам окраины, пока не прибился к группе каких-то оборванных людей, неторопливо шаривших на огромной помойке. Его приняли за своего, напоили чем-то горячим и бодрящим, дали какие-то тряпки. Язык местных жителей, состоящий из смеси большинства староевропейских слов, он освоил быстро, без труда влившись в коллектив бедолаг, не имеющих ни работы, ни жилья, ни средств к существованию. Здесь внизу, на самой земле, было постоянно темно — свет не доходил, закрываемый множеством плотно стоявших небоскребов с бесконечными ответвлениями ниток соединительных переходов, эстакад и других коммуникаций. И жизнь города начиналась где-то этажа с 50 — ниже просто невозможно было жить. А где-то выше 200-го начинались престижные районы — судя по морю огней. Впрочем, тот, верхний мир был абсолютно недосягаем для жителей этих трущоб, и воспринимался как сказка, как что-то несбыточно-нереальное. Здесь, внизу в редкие минуты отдыха, люди тьмы поднимали головы, жадно глядя на огни вверху и мамы рассказывали своим несправедливо обделенным детям всякие небылицы про жизнь наверху, и как-то во все это верилось, особенно после тяжелых, изнуряющих и нескончаемых поисков хоть чего-то стоящего, что время от времени падало сверху сюда, в эту гигантскую свалку отходов, и главное — надо было успеть перехватить это, иначе оно достанется крысам, этим вечным соперникам людей в борьбе за выживание. Впрочем, ловили и крыс — ведь здесь, в постоянной темноте и вечной гнили больше ничего и не жило. А из растений был только мох, да пожалуй и плесень, хотя последнее скорее всего относится к грибам.

Правда, жизнь на помойках продолжалась не долго — в первой же облаве, когда их посадили в отстойник и проводили идентификацию личности, его вдруг выделили из общей массы людей, отвели в чистый отдельный кабинет, где за обширным столом в одиночестве сидел гладковыбритый мужчина средних лет.

— Клиф Рейнольдс, — представился он. — А вас как зовут?

Сергей пожал плечами, привыкнув обходиться без имени.

Мужчина взял со стола какие-то бумаги.

— Вы Серж Харви, год и место рождения неизвестны. Также неизвестна дата занесения вас в базу данных, и даже кто это сделал.

Мужчина внимательно посмотрел на Сергея.

— Как вы объясните тот факт, что из 12 миллиардов людей у вас у одного такие данные?

Сергей снова пожал плечами. Мужчина вздохнул и нажал невидимую кнопку. Тот час появился охранник.

— Помыть, приодеть и доставить в отдел, — коротко бросил он, удаляясь.

И где-то, через некоторое время, во вновь заведенном на него личном деле, на первой странице появилось короткое слово — Амнезия.