Звездный табор, серебряный клинок

- Знаю. Но прежде чем подвергнуть вас риску, я хотел узнать, готовы ли вы идти за мной или предпочтете выбрать на мое место другого? Таков закон моего родного табора.

- Да-а, - протянул Хомук, - из далеких краев ты прибыл к нам, Рома... Хватит болтовни. Делай то, что считаешь нужным, и пусть все будет так, как будет.

"Let it be", - усмехнулся я. Вовремя он это сказал. Что ж, пора снять напряжение. Предвидев недовольство, я загодя придумал, как это сделать. Рояль в кустах. Я протянул руку к балисету Гойки, который попросил захватить на сход. Я уже знал его строй и научился подгонять под шестиструнку, перестроив две струны. Правда, балисет имеет только пять струн, но к этому нетрудно было приспособиться, несколько раз я бренчал на нем Ляле, а больше никто в таборе не слышал, как я играю.

Я потрогал клавиши темброблока и добился того, что звук инструмента стал почти фортепианным. Затем я провел по струнам и запел на русском двадцатого века студенческий псевдоперевод песни:

- Шел я как-то садом, вижу,

На заборе би сидят,

Подошел поближе,

Би взлетели и летят.

Летят би, летят би,

Летят би, летят би...

И - на английском:

- Speaking words ofvisdom,*

Let it be...

* Прозвучали слова мудрости (англ.)

Я остановился и замолчал. Цыгане пооткрывали рты. "Битлз" они явно не слышали.

- И что же это означает? -спросил Хомук.

- "Пусть будет так", - перевел я. - "Будь что будет".

- Это по-нашему, - признал Хомук. - Твоя диковинная песня коротка и прекрасна.

Остальные заулыбались и закивали головами.

- А ты великий менестрель, Рома! - воскликнул Гойка с облегчением в голосе. - Спой-ка нам что-нибудь еще!

Я огляделся. Цыгане замерли в ожидании. Блики костра играли на лицах, которые были чужими мне еще вчера, а сегодня их обладатели по-настоящему стали моей семьей... Что же им спеть? Неожиданно я вспомнил, что в студенческом театре мы ставили оперетту "Мистер Икс". Ария из нее будет сейчас, пожалуй, как нельзя кстати. И я запел:

- Снова туда, где море огней,

Снова туда с печалью моей.

Светит прожектор, фанфары гремят,

Публика ждет, будь смелей акробат...

Тут какой-то кусок у меня вылетел из головы... Собственно, вот строчка, из-за которой я вспомнил это произведение. Она актуальна:

- ... Устал я греться у чужого огня...

А следующая уже не актуальна:

- ... Ну где же сердце, что полюбит меня...

Ляля подозрительно покосилась на меня. Да, она же знает мой русский язык... И слова окончательно перепутались. "На автомате" я еще пропел:

- ... Да, я - шут, я - циркач, так что же?

Пусть меня так зовут вельможи.

Все они от меня далеки, далеки...

И все. Следующая строчка стерлась напрочь. Как отрезало. Потому, невольно выдержав эффектную паузу, пришлось сымпровизировать и закончить так:

- Дураки, мудаки, говнюки!

Я остановился. Бедный Кальман.

- А это о чем? - вновь поинтересовался Хомук.

Ляля, осуждающе глянув на меня, опередила мое объяснение.

"Я одинокий. Я выступаю с номерами в балагане, богатые люди не уважают меня. Они - глупые и плохие".

- Справедливая песня, - кивнул Хомук.

И цыгане захлопали. Ведь на ярмарках все они ходили по канатам, жонглировали, показывали фокусы и дрессированных животных. И нельзя сказать, что они были так уж счастливы своим положением.

Что ж. Мой подорванный было авторитет восстановлен. А моя совесть чиста. Я предупредил их, а они сделали свой выбор.

* * *

Ближайшая к нам планета называлась просто, но со вкусом: Рай. И это наполнило меня самыми недобрыми предчувствиями. Наша шлюпка приземлилась в удаленном от конторы уголке космодрома. Если нас и засекли, то смылись мы раньше, чем к шлюпке кто-либо приблизился. Возможно, нашу посудину в наше отсутствие арестуют, но тогда и будем действовать по ситуации. В конце концов в таком рискованном предприятии, как наше, все до мелочей предугадать невозможно.

Пока мы летели к Раю, Гойка учил меня, как следует вести себя на планете, слегка удивляясь моей неосведомленности. Главной проблемой, с которой мы могли столкнуться, было отсутствие у нас обоих кода социальной значимости. Но если мы сразу двинем в портовый кабак, заверил меня Гойка, обойти это обстоятельство будет нетрудно. Главное, чтобы при нас были тугрики. Хозяева подобных заведений редко бывают чересчур щепетильны.

Когда шлюпка приземлилась, я испытал забытое уже ощущение: словно огонь пробежал по моему телу. Значит, я могу летать тут с помощью антигравитационных генераторов. Но делать это снова нельзя. Провожаемые подозрительными взглядами служителей космодрома, мы, воспользовавшись самодвижущимися дорожками, довольно резво добрались до ворот и соскочили с "бегушки". Погода была прекрасной, теплый ветерок обдувал наши лица. Если такая погода держится тут всегда, происхождение названия планеты легко понять.

За воротами меня вновь окатило огнем: зона действия антигравитационных генераторов закончилась.

Гойка моментально определил, какое из зданий является кабаком, и мы направились туда.