Звездный табор, серебряный клинок

Могли ли такой Корабль и такой Капитан пройти мимо терпящих бедствие? Не раздумывая и позабыв о всякой осторожности, кинулись они на помощь.

… Пиратский корабль пристыковался к Габриэль, и экипаж головорезов ступил на ее борт. Коварный Дур-Шаррукин вышел вперед из толпы ощетинившихся бластерами «спасенных». Рядом с благородным, исполненным достоинства Бен-Беницианом смотрелся он жалко и смешно, но не сознавал этого и пыжился изо всех сил. Он заявил, что захватил этот Корабль для своих звездных путешествий и желает открывать новые, счастливые земли. Но, сознавая, что силой заставить Корабль слушаться себя он, конечно же, не сможет, Шаррукин обратился к Капитану с призывом:

— Нам надоела такая жизнь, Капитан! Заводи свой двигатель, взнуздай свою Матку! Будь, как мы, свободным человеком! Неужели тебе не тесно в этом скоплении вонючих планеток и продажных городков?!

Капитану было тесно в этом скоплении продажных тел, но он и усом не повел. Вот что значит звездная выдержка. Преисполненный достоинства, он отвечал разбойникам так, что экипаж его затрепетал от гордости:

— Никогда вы, пираты, не будете управлять Кораблями. Вы можете убить меня — расстрелять или выкинуть в открытый космос. Но я никогда не подчинюсь требованиям террористов. И лучшее, что вы можете сейчас сделать, — это покаяться, сдаться и лететь с нами до ближайшего звездного порта, где вам будет обеспечен скорый и справедливый суд.

Идиотом Дур-Шаррукин не был. И он знал, что, хоть Габриэль и мирный транспорт, она отлично защищена. Любые энергетические всплески, будь то взрывы, выстрелы или лучевые удары, случившиеся внутри ее жизненного пространства, купируются. Да, он может убить Капитана, но это будет и его собственным смертным приговором. Более того, как только Шаррукин попытается применить против Капитана, экипажа или пассажиров силу, Габриэль будет иметь полное право нейтрализовать его и доставить к судьям или даже пустить на корм в свои роскошные зоопарки.

Но напасть на человека первой она не может, кем бы ни был этот человек. К тому же Шаррукин заставил Габриэль поверить в то, что собственной жизнью не дорожит вовсе, и она не связывалась с ним, чтобы не навредить своему возлюбленному Капитану.

Шаррукин решил действовать хитростью. Он велел принести ему самое роскошное ожерелье из всего груза награбленных драгоценностей, который перенесли из его посудины на борт Габриэль. Затем он велел приводить к нему женщин-пассажирок. Первой из них, красивой, но глупой женщине, показал он это ожерелье, переливающееся драгоценными камнями, добытыми в штольнях всего галактиона, и сказал:

— Милая женщина! Не хочешь ли ты выполнить одно мое поручение и получить в обмен это ожерелье?

Не сводя глаз с пылающей в грязной лапе Шаррукина горсти пламени, глупая и слегка испуганная пассажирка отвечала:

— Я, конечно, была бы рада получить эту вещь, но только если ваше поручение вполне прилично.

Конечно же, уверенная в своей неотразимости, она решила, что разбойник жаждет овладеть ею. Рассмеявшись, Шаррукин заверил:

— О! Нет-нет. Все более чем прилично. Ты должна будешь быстро спуститься на три этажа вниз и разузнать, как устроены звездные двигатели.

— Но я же ничего в них не понимаю, — хихикнула женщина.

— О, мне достаточно будет простого описания, — заверил Шаррукин. — Только спуститься надо как можно ближе к центру двигателей.

— Ну хорошо, — пожала плечами женщина. — Пусть меня проводят…

В тот же миг подручные Шаррукина схватили ее под руки и «проводили» к шахте реактора, куда затем ее и скинули. Корабельная Матка не вмешивалась, ведь бедная простушка сама дала согласие спуститься на три этажа вниз, как можно ближе к центру двигателя…

Шаррукин же походил немного взад и вперед, посматривая в свой старинный хронометр.

— Да что же это такое! — всплеснул он наконец руками. — Куда она запропастилась?! Должно быть, она действительно ничего в этом не смыслит. Придется попросить кого-то другого.

И ему привели вторую девушку.

И так много раз подряд. Глупые девушки, завороженные блеском драгоценностей, одна за одной исчезали в шахте реактора. На четвертой девушке Капитан дрогнул, а на пятой — сдался.

— Хорошо, Шаррукин, будь ты проклят! — вскричал он. — Я, конечно, мог бы пресечь твою гнусную выдумку, но ведь ты измыслишь тогда что-нибудь другое, еще более гнусное! Я полечу туда, куда ты хочешь, только оставь в покое пассажиров!

— Поклянитесь, капитан, в том, что сказали, — неожиданно посерьезнев, потребовал Шаррукин. — Если я оставлю в покое ваших пассажиров, вы направите Корабль туда, куда я прикажу.

— Клянусь! — выпалил Капитан.

— Что ж, — издевательски раскланялся перед ним пират. — Мы оставим их в полном покое, предложив погостить на моем корабле. Пусть там не так роскошно, но зато у ваших пассажиров будут все возможности предаться аскезе, медитации, посту и полезным размышлениям о бренности всего сущего: роскоши, удачи, социального статуса и тому подобного.