Звездный ветер

— Миа, ты ведешь себя, как маленькая девочка. Нам опять повезло, случайно, но не факт, что я смогу определить модель следующего кибера-убийцы, а тем более установить с ним сопряжение. Позволь мне отправить сигнал. Я оставлю сообщение для «Звездного Ветра». Это хоть и слабая надежда, но другой у нас нет.

— Не хочу!

— Слышишь? Они что-то готовят. Ксав решил уничтожить нас обоих. Поле защитит от бласт-стволов, но не от минометов!

— Нет! — заорала я, цепляясь за мужа еще крепче.

— Господи, — прошептал Томас мне в ухо. — Миа, на что ты меня толкаешь? Я должен тебя спасти.

— Я боюсь! Мне страшно!

— Ты не умрешь.

— Дурак, я не смерти боюсь!

— Миа. Любимая…

Меня трясло все сильнее и сильнее. Трясло меня, трясло Томаса. Трясло тарелку. От вибрации под ногами у меня застучали зубы. Снаружи раздались обеспокоенные крики. Мы расцепили объятия, Томас озадаченно посмотрел сначала вниз, а затем в сторону широкого иллюминатора тарелки.

— Миа, это… это ты делаешь? Панель зажглась.

— Я … не… з-н-а-а-аю, — я едва удержалась на ногах и опять впилась пальцами в плечи Томаса.

— Если… если это торс-двигатель. Хренеть…! Ты сейчас торсанешь! Эй, любовь моя, это плохая, очень плохая идея! Если ты повторишь свой любимый фокус, мы окажемся в космосе с открытым люком!

Вот же… кибермозг! Все-то он просчитывает на ходу. Уж лучше бы молчал, я, между прочим, опять испугалась, очень сильно, поскольку уже не могла контролировать происходящее. Перед глазами почернело, с последним резким толчком, от которого мы не удержались на ногах, вибрация резко стихла. Нас взорвали? Мы падаем? Нам радоваться, или это она, смерть? Над ухом что-то взвизгнуло, ногам и попе почему-то стало мягко и мокро. И ветер. И запах? Пахло сыростью и чем-то еще, знакомым.

Когда я решилась открыть глаза, Том уже вертел головой.

— Где мы?

Его вопрос повис в воздухе. Зато стало понятно, что если мы и умерли, то попали в общий рай. Или не рай. Вокруг нас была… оранжерея? И пахла она… оранжереей. Или джунглями. Нас вырубили сонным газом и перевезли в экваториальные тропики? На Аквариусе есть экваториальные тропики? Мы с группой проходили практику в ботаническом саду на Эмерее, где имитированы климатические пояса богатых растительностью и животным миром планет. Очень похоже. И кажется, вон там, на кустах сидит эмеральдовый щетинец из семейства розеточных. Я протерла глаза. Щетинец остался на своей ветке, с любопытством нас изучая.

Мы сидели в воде. Болото. Мы в болоте. Болото светится. Красиво, но страшно. Потому что если мы «в гостях» у какого-нибудь богатея Палисадоса, то этот человек, подобно Фебу, обожает экзотику и воспроизвел на своей степной планете природу Окто. Или мы… на Окто. Потому что можно подделать природу, но нельзя подделать две очень характерные луны в небе.

9. Медовый месяц

Выбравшись из низины, где стояла болотная жижа, мы поднялись на возвышение.

— Вот там… что-то журчит, — сказал Томас, стуча зубами. — Душу сейчас продам за глоток чистой воды.

— Тебе холодно?

— Да, энергия… много потратил…

— Вот, — я покопалась в сумке, все еще висящей на боку, грязной снаружи, но сухой внутри. — Шарф. Роузи положила и забыла. Дай я тебя закутаю.

— А шоколадного батончика у тебя там часом нет?

— Нет. Мне так жаль. Ой, ручей!

Мы вышли к небольшому озерцу, образованному из падающего со скалы водопада. Вода в озере светилась, мягкий песочек на берегу переливался в свете двух лун. В лесу перекрикивались ночные птицы. Все как в сказке. Страшной сказке. Кстати, большинство птиц на Окто — не совсем птицы, а летающие ящеры, мало хорошего, надо сказать.

— Ничего, — сказал Томас, напившись, — все не так плохо. Мы живы и… мы хрен-знает-где.

— Я думаю… — я помялась, — мы на Окто.

— На той самой Окто?!

— Ну…. Да. Хренеть-борзеть, правда? — я виновато поморщилась.

— Не то слово, — Томас вдруг громко расхохотался. — Иди сюда, малыш. Ничего себе брачная ночка! Я предполагал сюрпризы, зная, на ком женился, но такие…

— Интересненько, — протянула я, зарываясь лицом в футболку мужа и вдыхая родной запах, — это что ж такое значит?

— Раз это не сон и не реалити-шоу, где мы в качестве объектов эксперимента, значит, мы… торсанули. А ты торс-мотылек. Я не буду сейчас думать о том, как ты перескочила через половину Кластера со мной под мышкой, потому что мне еще дорога моя голова. Итиро считает, ты была на Сильвери. Те бабочки бывают такими перламутровыми только, когда рядом много терманита.

— Этого быть не может. Я бы знала. Отец бы сказал.

— Ты маленькая была, а твой папа… — Томас поморщился, двигая шеей, — как же есть хочется! Кстати, о еде. Хищники тут водятся?

— Крупных нет, но мелкие нападают стаями. Здесь есть полуразумные обезьяны, псевдо-орангутанги. Они строят города на деревьях, а для их семей характерна ярко-выраженная социальная…

— Комфоны у них есть? — перебил меня Томас.

— Это вряд ли.

— Тут как на курорте, песочек, лунный свет. Ты все время косишься на лес. Ничего не хочешь мне сказать?

— Ну… У тебя бласт-ствол не совсем разрядился?

— Пол батареи. А что?