Звездолет «Черничная Чайка»

Я остановился и полюбовался этой красотой, минут так несколько. Ну а потом к морю. Берег тут задирался вверх, и к воде спускался крутой галечный откос, а тропка тянулась прямо над ним, в тени пальм. Красиво, как специально сделано. Шагал по тропинке, слышал, как мой преследователь обходит меня слева.

Потом у меня совершенно неожиданно развязались шнурки, так, случайно, я уселся на поваленную пальму и стал их завязывать. Не спеша, основательно. Преследователь переместился мне за спину.

Потом громко хрустнула ветка. Ну что за дилетантщина, подумал я. Разве так можно? Чуть все не испортила – к этому моменту я уже понял, что это Октябрина. Больших усилий мне стоило удержаться – я мог развернуться в любую секунду и сказать, к примеру:

– А как же наша любовь, пупсик?

Или:

– Шишел-мышел Ярик вышел?

Ошарашить, сбить ярость.

Но я промолчал. Как сфинкс.

И еще больших усилий стоило не уйти в сторону, когда она понеслась на меня в атаку. Десять раз я мог это сделать, вильнуть вправо, и как в кино получилось бы – Октябрина полетела бы под откос, сломала бы копчик…

Но мне стало ее жалко. Честно, жалко, несчастная девушка, влюбилась в меня, как ненормальная… Стоп, что-то я немножечко запутался, уставать, наверно, стал – столько всего приходится в голове держать…

Когда она рванула ко мне через джунгли, я удержался лишь титаническим усилием воли.

Разумеется, это было опасно. Конечно, я предварительно рассчитал ее реакции и был уверен, что Октябрина не станет лупить меня мачете или каменным топором. Но все равно страшновато. А вдруг она ума лишилась?

Поэтому, когда в меня воткнулось что-то злобное и яростное, я не удивился. Вообще мне показалось, что это мешок. Почему-то. Такой, набитый водорослями, вроде бы мирный… Однако почти сразу этот мешок выпустил когти и вцепился мне в лицо! Совершенно подлым образом! В мое едва-едва зажившее лицо! Вцепился, рванул, и кровью запахло.

Если честно, на какое-то мгновение мне показалось, что это обезьяна. Крупная макака или мелкий шимпанзе, такое противное существо, Кинг-Конг-вырожденец. Оно не только царапалось, оно еще обхватило меня за шею и принялось душить. Я сопротивлялся, но не особенно рьяно. Например, я мог сломать ей пальцы или треснуть ее затылком в переносицу, у меня было много способов справиться с этой красавицей. Но я медлил. Постепенно, ну, по некоторым антропометрическим признакам, я все-таки убедился, что это не совсем обезьяна, а все-таки Октябрина. Но в какой-то дурацкой одежке, действительно похоже на шкуру, наверное, в своем рюкзаке привезла.

Я представил – Октябрина после работы переодевается в обезьянью шкуру и скачет по окрестностям, глупо кричит и безобразничает. Смешно. Удивительно. А что удивительного? У Ахлюстина ковчег с мистическим прахом прапрадедушки, он задает ему вопросы. Октябрина – мастерица перевоплощений…

А еще говорят, что я ненормальный. Что я выстрелил собственным братом в стратосферу…

Сами не лучше. А вот удивило меня другое – бешенство, бушующее в Октябрине. Еще недавно мы сидели, разговаривали, и я накладывал целебный гель на ее потертые ладони – и вот. И признавался ей в светлых чувствах… И вот такая злоба…

Руками я отбивался от попыток превратить мою физиономию в хаотичные лохмотья, головой думал о том, что человеческая душа похожа на гармошку. Давишь на клавишу – она и пищит.

Октябрине, без сомнения, было стыдно. За то, что она поддалась всеобщей тростниковозаготовительной гонке, за свою жадность, за алчное вожделение Лунной Карты, за стремление быть первой.

За то, что не она, а Ахлюстин, боксер-недотепа, повел себя благородно и отказался от участия в крысиных бегах.

А еще я запустил отличную байку про то, что она в меня влюблена. Ведь наверняка наивный Ахлюстин после беседы со мной отправился к Октябрине выяснять отношения… Не знаю, что там между ними произошло, должно быть, сцена получилась душераздирающая.

И она решила мне отомстить. Разумеется, вступить со мной в открытый бой она не могла – это значило бы унизиться еще больше. И поэтому предпочла действовать тайно, как кривоногий ниндзя, как тать в ночи, волоокий ассасин, киллер синезубый. И у нее уже получалось – я чувствовал, как ногти Октябрины распахивают мое лицо и уже даже руки. Наверняка у нее под ногтями прячутся миллиарды микробов, теперь эти миллиарды перенесены на меня, теперь я весь распалюсь… То есть воспалюсь.

Бездны психологии продолжали разверзаться перед моим удивленным взором, меня царапали, лупили и пинали. Однако постепенно Октябрина, переодетая обезьяной, выдохлась и решила пустить в ход зубы и немножко отгрызть мне правое ухо. Лишаться столь полезного органа в мои планы не входило, и я Октябрину стукнул. Так, кулаком. Получилось немножко в лицо, она заверещала и все-таки меня укусила.

В плечо.

Пришлось стукнуть еще разок.

Стало совсем темно, и мы боролись почти на ощупь, это было как-то странно…

Зачем она переоделась все-таки? Я ее легко опознал, зачем городок городить? Непонятно…