Звездолет с перебитым крылом

Но ни Марк, ни Анна не ответили, не теряя времени, покатились обратно. Я сел на старую тракторную покрышку и стал ждать, пока они накатаются. На это ушел почти час. Через час Анна остановилась и тоже села на покрышку.

— Хорошо, — сказала Анна серьезно.

— Да, тут всегда хорошо кататься. Послушай, а вот вчера песня…

— Какая?

— Про звездолет. Который никак не полетит.

— Про звездолет, да… Смотри, этот дурень переразогнался.

Марк действительно переразогнался. Чересчур разогнался. Так часто бывает: человек начинает кататься, у него получается, он чувствует себя уверенно и все заканчивается кувырком.

Кувырок и получился.

Марк не удержал руль, на стыке плит его выбило из рук, колесо соскочило с плиты, брык!

Полетел Марк высоко. Наверное, это было лучшее падение, что я видел. Марка подкинуло, и велосипед подкинуло, и они вместе кувырнулись в воздухе и приземлились. Марк приземлился раньше, упал на песчаную дорогу. Сверху на него хлопнулся велосипед.

— Ой…

Это я ойкнул. А Анна не ойкнула — упал и упал.

Марк сразу поднялся. Он осмотрел «Орленок» и помахал мне рукой — все нормально.

— А здорово упал он, — заметил я. — Прямо как в кино полетел, так и шею свернуть недолго.

Анна промолчала. Марк направился к нам. Он смеялся. Катил велосипед, держал его за руль одной рукой, а вторую выставил перед собой. Правую. А безымянный палец на ней смотрел сильно в сторону, поперек остальных.

— Палец подломил! — крикнул Марк.

Анна не услышала.

— Он говорит, что палец сломал…

— Ага, — кивнула Анна.

Марк взобрался на холм.

— Может, в больницу? — предложил я. — Гипс наложить…

— Само, — отмахнулся Марк. — Безымянный — не курковый.

— Я ему потом шину сделаю, — пообещала Анна.

Это на самом деле больно, думал я. Я как-то палец выбил, и это было очень больно. А тут палец был свернут в сторону и под синеющей кожей виднелись острые обломки кости, сломан, как прут, держался на коже и мышцах.

— Да на нем все быстро заживает, — махнула рукой Анна. — Ничего страшного.

— Как на лайке, — подтвердил Марк. — Я ногу подломил — раз, через четыре дня уже прыгал — два. И безо всяких шунтов регенерировал…

— Давай вправлю. — Анна подошла к Марку.

— Сам люблю.

Марк бережно опустил на землю велосипед, затем взялся за сломанный палец и рывком его выправил, показал мне.

Затошнило. Палец раздулся и посинел, и из-под основания ногтя капля крови выступила.

— Срастется, — сказал Марк. — А без рук кататься как?

Жестко у них в Алтае. Палец сломал, вправил, дальше беги, белку добывай. Тайга. С другой стороны, правильно — в тайге больниц нет, все самим делать приходится.

— Ты что? — Анна постучала себя по голове. — Как без рук ездить? Ты думаешь, руль только для того, чтобы поворачивать? За него еще держатся.

— Без рук можно, — сказал я.

Я взял «Орленок», чуть разогнался вдоль гаражей, отпустил руль и проехался без рук.

Марк и Анна смотрели на меня как на циркача. Точно я не на велике без рук прокатился, а на мотоцикле по бочке с завязанными глазами.

— Тоже хочу, — тут же объявил Марк.

Я поглядел на Анну.

— Да пусть катится, — сказала она.

— Тогда лучше на «Салюте». Он тяжелый, колею держит.

— Как не падать? — спросил Марк.

— Надо разогнаться… И почувствовать. Если скорость слишком маленькая будет, то руль в сторону свернется…

— Понял. — Марк схватил «Салют».

— Лучше за седло держаться, — посоветовал я. — Это помогает…

Марк не стал дослушивать.

Мы стояли на холме, в общем-то недалеко до облаков, а внизу река и бетонка, как две лапши, уходят вниз и теряются в лесу. Анна рядом. Мне с ней хорошо рядом. Потому что я о ней ничего не знаю. С другими девчонками не так, про других все понятно. А еще мне нравится, что она молчит. Наши девчонки все болтушки, с ними неинтересно, а тут по-другому всё, молчит — и интересно.

— А у нас атомную станцию будут строить, — зачем-то похвастался я. — Вон там, где река поворачивает.

— Ага.

— Я там работать хочу, — сообщил я.

— Правильно.

Марк разгонялся, раскручивая педали и набирая темп, на середине спуска он опустил руки и взялся за седло, и теперь катился вниз с большой скоростью. Хохотал громко.

— Сейчас еще чего-нибудь сломает.

— Главное, чтобы велосипед не сломал, — сказала Анна.

Но в этот раз Марк не упал, он съехал вниз и унесся по плитам далеко к лесу, так что мы его и не видели.

— Хочу у тебя спросить. — Анна поглядела куда-то мне за плечо. — Я хочу спросить, мне это важно…

Я оглянулся и обнаружил, что к нам ковыляет Дюшка. У него даже издали был довольный вид, точно в «Спортлото» выиграл.

И Анна так ничего и не спросила.

— Катаетесь? — с завистью спросил Дюшка, приблизившись.

— Катаемся. А ты чего? Тоже хочешь?

— Не, не хочу, — помотал головой Дюшка. — Я это…

Он стал пялиться на Анну.

— В Октябрьском директор клуба угорел, — сообщил Дюшка. — Не до смерти, но в больницу забрали. Вот он там и лежит.

— И что? — не понял я.

— Так он у них там кинщиком еще подрабатывает, — объяснил Дюшка. — Теперь у них кино недели две не будет, и все фильмы к нам перевезли, чтобы они зря не простаивали. Сегодня «Семь самураев» показывают, возле клуба афишу повесили.

— Кино? — Анна поглядела на меня.