Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

Когда у Гено обострились отношения с родней и он ушел из отчего дома, она была рядом, плечом к плечу, Когда свекровь переехала к ним, ребенок был уже не маленький и Мака могла отказать ей, но она, напротив, встретила ее куда почтительнее и ласковее, чем та ожидала. Мака верила в своего мужа, а он бросил ее одну в такую трудную минуту. И почему? Чтоб не ввязываться в неприятности.

Мери чистая, доверчивая девушка. Раз Мака шутя сказала ей: я скажу своему сумасшедшему брату, чтобы он похитил тебя. Это все, что Мака знала об их отношениях. А если Бичико оказался с ней где-то на пирушке, — в застолье все хороши! Надо же было узнать, расспросить, кто он? Чем дышит?

Ну, как теперь привести беременную на шестом месяце женщину в дом к старому Симону, и без того рассерженному на сына? Как объяснить все людям, знакомым, друзьям? А ведь есть еще и враги!.. Что может Мака?

— Доченька… — простонал больной.

Мака придвинула стул к кровати.

— Утром Гено опять звонил! — Она солгала не для того, чтобы обмануть отца. Ей просто нужно было упомянуть мужа.

— Ну и что?

— Сказала ему, что тебе лучше.

— Пусть вам будет лучше, а я…

— Если ты после каждого слова будешь плакать, я не стану с тобой разговаривать, папа.

— Как хочешь, дочка…

— Он огорчен, что не смог приехать.

— Пустяки.

— Да, еще вот что! Бичико, говорит, пора женить — загулялся.

С минуту отец молчал.

— Гено не мог этого сказать!

— Но сказал!..

— Мака, мне это наказание от бога, — он сын мой, но за что еще кого-то делать несчастным?

— А если она хочет выйти за него?

По сухим потрескавшимся губам больного пробежала горькая улыбка.

— Наверное, не знает его, бедняжка.

— Знает. Очень хорошо знает.

— Может быть, за столом где видела, в компании. Там он куда как хорош… Ты не в первый раз об этом заговариваешь, дочка. Я знаю Гено, и тебя, слава богу, знаю — не чужая. Вот я и думаю: как бы дело не было худо, а? В такое время вы не стали бы заниматься сватовством да свадьбами, если бы не прижало… Только я не хочу брать греха на душу, не-ет! Мне и своих грехов до того света не дотащить — больно ослаб… Плесни-ка сюда воды!

— Хочешь виноградного соку?

— Все равно… Ну, так вот, — продолжал Симон, отпив несколько глотков. — Делайте, как хотите! Тебе и твоему мужу предоставляю все права. Можете больше не спрашивать. Но мне тебя жалко, намаешься ты со своим братом. О матери я не говорю — она как-нибудь, худо-бедно доживет свой век.

— Отец, ты напрасно волнуешься. Все будет хорошо.

— Поступайте, как считаете нужным.

— Ладно, отец, ладно…

— Гено толковый парень. Предупреди его от моего имени — как бы маху не дал. Это дело расходов потребует, а у меня нет ничего, только смерть в глотке застряла, вот и все мои сбережения. У самого мальчишки костюм единственный появился с тех пор, как этот добрый человек на работу его устроил, так он уже дважды его в карты просадил. Тот, который он сейчас носит, то ли одолжил кто-то, то ли подарил — не знаю… Так-то, доченька… Одно скажу — дай бог, чтобы все обошлось! Дай бог! Дай бог!..

По петляющей в чайных плантациях грунтовой дороге, волоча за собой облако горячей пыли, мчался «Колхозник». У выезда на асфальтированное шоссе он задержался, словно раздумывая, и свернул налево. Километра за два до чайной фабрики шофер без спросу притормозил машину и остановился напротив закусочной, окрашенной в яркий голубой цвет.

Агроном дотронулся до локтя Гено и, скосив глаза в сторону заведения, вкрадчиво проговорил:

— Не будем ничего пить. Только одного цыпленка удушим.

— Само собой! Что за разговоры! — Председатель привстал и подтолкнул спинку переднего сиденья, тем самым как бы приглашая Гено и одновременно прося пропустить.

— Спасибо, я не хочу…

— Да ты что: святым духом, что ли, питаешься? — обиделся председатель. Обижало его не то, что нужно угощать работника газеты, а то, что еще приходилось уламывать.

— С удовольствием, но мне надо успеть на стройку.

Агроном взглянул на председателя, словно спрашивая: поверим или попробуем еще раз?

— Пообедаешь и поедешь, — сказал председатель.

— Нет. Не успею.

— Не будем пить, — ласково повторил агроном. — И заказывать ничего не будем, поедим, что у него готово… Рано еще…

— Нет. Если вы так уже хотите уважить меня, я бы попросил подвезти…

— Само собой! — прервал его председатель. — Машина в вашем распоряжении.

— Мне только до магистрали. На стройку.

— Это нам по пути. Подвезем.

— Не беспокойтесь! Вы обедайте, а я тем временем управлюсь. Всего доброго. Спасибо!

На магистрали, ведущей к стройке, Гено не стал дожидаться автобуса, а сел на попутный грузовик с прицепом, везущий арматурное железо.

Шофер, сухощавый, жилистый парень, видимо, только сегодня сбрил многодневную щетину, — скулы и подбородок его были совершенно белыми на темно-красном обожженном лице. Он вел машину медленно, осторожно, так как дорога была изрыта, расшлепана и кузов с прицепом, заваленным толстыми металлическими прутьями длиною в полтора десятка метров, то и дело громыхали и полязгивали.

Рядом с шофером сидел усатый старик, судя по всему, тоже случайный попутчик.