Звездоплаватели

Даже под маской было видно, как взволновано лицо Мельникова. Он смотрел на неподвижное тело товарища, не обращая внимания на Бейсона. Он просто забыл о нём.

Развернув носилки, они уложили на них раненого, Пайчадзе не очнулся.

– Это даже лучше, — сказал Камов. — Он не будет испытывать боли от переноски.

– Как это случилось? — повторил Мельников.

Инстинктивно он посмотрел на американца. Тот молча стоял рядом.

– Здравствуйте — он протянул Бейсону руку.

– Отставить! — жёстко сказал Камов. — Убийцам руки не подают.

Мельников испуганно отдёрнул руку:

– Убийцам?!

– Арсен Георгиевич ранен пулей этого американского бандита, — нарочно по-английски сказал Камов. Он знал, что Мельников понимает этот язык. — Убийства не произошло только случайно… Вы приготовили для него каюту?

– Да, она готова.

– Заприте его в ней.

Мельников с отвращением посмотрел на неожиданного гостя. У него на языке был вопрос: почему Камов не застрелил этого человека, пытавшегося убить Пайчадзе, но он промолчал. Молча перенесли раненого внутрь звездолёта. Здесь их встретил взволнованный Белопольский. Бейсон, опустив голову, шёл за ними. Заметив, что Константин Евгеньевич сделал движение к американцу, Мельников передал ему слова Камова.

– Идите за мной! — сказал он, обращаясь к Бейсону.

Отведя американца в запасную каюту и замкнув снаружи круглую дверь, он вернулся в обсерваторию, где Камов спешно готовился к операции. Пайчадзе всё ещё был без сознания, и решили не прибегать к наркозу. Операция по извлечению пули не должна была занять более пяти минут. И действительно, через пять минут всё было кончено.

– Теперь только покой и уход, — сказал Камов.

– Вы считаете, что он вне опасности?

– Безусловно. Рана не тяжёлая. Обморок вызван переездом. Я думаю, что через три дня, к моменту нашего старта, Арсен Георгиевич будет чувствовать себя достаточно хорошо.

Разговаривая, он закончил перевязку и стал энергично приводить раненого в чувство.

Минуты через три Пайчадзе открыл глаза.

– Как вы себя чувствуете? — спросил Камов.

– Хорошо.

– Старайтесь делать поменьше движений.

– Разрешите мне ухаживать за раненым? — попросил Мельников.

– Около Арсена Георгиевича будет непрерывное дежурство, — сказал Камов. — По очереди.

– Это сорвёт план. — Пайчадзе умоляюще посмотрел на товарищей. — Мне не надо тщательного ухода. Ничего серьёзного нет. Вы это знаете, Сергей Александрович.

– В этом вопросе, — сказал Камов, — вы не имеете права голоса. Будет так, как я сказал. Ваше здоровье дороже всего. А теперь лежите и молчите. Сегодня я не разрешаю вам разговаривать.

– Вы так и не рассказали, как это всё произошло, — сказал Мельников.

– Расскажу.

Выслушав подробный рассказ о событиях дня, Белопольский задумчиво сказал:

– Выходит, что даже на Марсе дельцы верны себе.

– Иначе не может быть, — ответил Пайчадзе.

– Я, кажется, запретил вам разговаривать, — сказал Камов. — Почему вы не слушаетесь врача?

Пайчадзе улыбнулся и закрыл рот левой рукой.

– Это несчастье, — сказал Камов, — действительно срывает нам намеченный план, но в этом нет большой беды. Планета представляет собой пустыню. Если Венера доставила нам приятную неожиданность, то Марс, на которого мы возлагали столько надежд, поступил совсем наоборот. Собрать образцы растений и организовать охоту на имеющихся животных мы сможем и втроём. Я хотел поднять звездолёт в воздух и сверху осмотреть планету, но выстрел Бейсона срывает и этот план. Теперь волей-неволей придётся ждать намеченного срока отлёта на Землю. Арсену Георгиевичу нужен покой как можно дольше. Завтра мы с Борисом Николаевичем съездим ещё раз к американскому кораблю. Надо поискать останки Хепгуда и похоронить их. Константину Евгеньевичу придётся опять остаться на корабле.

– Я займусь сбором растений, — сказал Белопольский.

– Только после нашего возвращения. Пока мы будем в отсутствии, вы не должны выходить из корабля.

Не забывайте, что мы не знаем, какие животные есть на Марсе. Смерть Хепгуда достаточно ясно показала, что надо быть очень осторожными.

«ПРЫГАЮЩАЯ ЯЩЕРИЦА»

На следующий день, как только взошло солнце, вездеход снова отправился в путь.

– Мы вернёмся приблизительно через шесть, семь часов, — сказал Камов провожавшему их Белопольскому. — Все распоряжения, которые я отдавал вчера на случай, если вездеход не вернётся, остаются в силе и сегодня.

– Всё будет в порядке! Счастливого пути! — ответил Белопольский.

Камов сел за рули машины, Мельников — рядом. Он положил киноаппарат к себе на колени, чтобы предохранить его от случайного толчка в дороге. Позади были сложены лопаты, кирки, верёвки, тросы и электрическая лебёдка.

Камов закрыл дверь и пустил в ход мотор. Мельников в это время наполнил кабину кислородом.

Сняв маски, они жестами простились с товарищами стоявшим в дверях звездолёта, и вездеход пошёл по своему вчерашнему следу. Повернув в проход между растениями, Камов включил максимальную скорость. Машина рванулась и помчалась вперёд.

– Сто десять километров, — сказал Мельников, взглянув на указатель.