Звездоплаватели (авторский сборник)

В конце концов, легкое покачивание моего жесткого ложа заставило с неохотой взглянуть на утративший всякий смысл мир, и я обнаружил, что нахожусь на плоту.

Люди покинули меня, и общество теперь составляли только рыбы. Они плескались возле плота, заставляя его крениться — плоские, словно доски, цилиндрические, как торпеды, то облаченные в непроницаемую, бронеподобную чешую, то легкие и настолько прозрачные, что сквозь них, казалось, просвечивало дно. Легкая рябь морщинила воду, заставляя ее играть радужными бликами, и тогда, взглянув на бессмертное светило, я вдруг понял, что мое беспамятство продолжалось не так уж долго.

Мой взгляд бездумно фиксировал все это великолепие, но в душе царил мрак. Неожиданно я понял, что уже довольно долго наблюдаю за плывущей в глубине человеческой фигурой, медленные движения которой казались неловкими и неуверенными. Когда человек устремился к поверхности, я узнал в нем своего недавнего пациента.

Вынырнув возле плота, он улыбнулся и положил на настил поднятый со дна озера нож: вероятно, я потерял его, пытаясь отыскать Сабину. Это имя снова вызвало приступ невыносимой боли, но я не поддался искушению тут же прыгнуть за борт, а вместо этого помог мальчику выбраться на плот.

Осмотрев его руку и убедившись, что отек постепенно спадает, я отошел к борту и присел на настил, снова тупо уставившись на воду.

Легкое прикосновение вернуло меня к действительности, и парнишка попытался что-то мне втолковать, изображая руками какие-то загадочные фигуры. Я отрицательно помотал головой. Мой кареглазый собеседник приуныл, а потом схватил нож и отколупнул от настила несколько щепок. Довольный своей выдумкой, он принялся разыгрывать передо мной целый спектакль.

Самую крупную щепку мальчик опустил в воду и повозил ее там, явно намекая на то, что это плот. Еще две палочки он положил рядом, потыкав пальцем сначала в ту, что побольше, а потом в меня — значит, они изображали нас с Сабиной. Парнишка обрадовался, заметив мою заинтересованность, и продолжил "рассказ". Теперь из кучки щепок он выбрал довольно крупную и показал, как этот персонаж хватает "Сабину" и тащит ее на плот.

Я внимательно следил за его действиями, время от времени кивая, а он между тем нарисовал мокрым пальцем на настиле очертания того острова, где мы отдыхали после битвы с синегубыми.

Мальчик изобразил, как плот причалил к острову, и щепка-Сабина осталась на "берегу", а ее место на плоту заняла какая-то безымянная лучинка.

Вероятно, на моем лице отразилось изумление, потому что "рассказчик" рассмеялся и придвинул к плоту хвост из оставшихся щепочек, явно имея в виду преследователей-нимфеев. Затем он сбросил с плота лучинку и победно взглянул на меня.

Этот взгляд растопил ледяной холод в моем сердце: из того, что показал мой кареглазый спаситель следовало, что Сабина жива! Мальчик радостно закивал, подтверждая эту отрадную мысль. Оставалось выяснить, где же она теперь. Может быть, удивительный ребенок знает и это? Показав на щепку, изображавшую Сабину, я тут же задал ему мучивший меня вопрос.

После так гениально просто разыгранного спектакля, мы теперь прекрасно понимали друг друга, хотя и говорили каждый на своем языке. Но язык пластики — интернационален. Примером тому служит балет, способный движением и музыкой передать всю гамму чувств.

Из дальнейшего объяснения я понял, что Сабина некоторое время оставалась в той пещере, куда я едва не свалился, а когда мы увлеклись преследованием подставного персонажа, девушку перевезли далеко на запад, где в прибрежных гротах обитало племя синегубых. В результате повествования я сделал еще одно утешительное для себя заключение: я не страдал галлюцинациями — из глубин черного провала и в самом деле раздавался плач несчастной узницы.

Каким образом парнишка стал обладателем подобной информации, я мог лишь догадываться. Вероятно, увидев меня в весьма плачевном состоянии, он отправился за похитителями и сумел из их разговоров почерпнуть необходимые сведения, а затем вернулся назад, чтобы залечить мои душевные раны.

Глава 4 РЕКА

Предложение немедленно отправиться на поиски Сабины вызвало у моего малолетнего спутника прилив радостного энтузиазма. Я отвязал от плота менее толстое бревно и с помощью ножа превратил один из его концов в нечто, напоминавшее лопасть.

Встав на корме нашего суденышка, я принялся грести этим самодельным веслом, напоминая своим видом карикатуру на итальянского гондольера. Первые гребки дались с трудом, но потом я приноровился — сказались, по-видимому, прежние навыки владения веслом. Мальчик с удивлением взирал на неизвестный ему способ передвижения и все порывался слезть в воду, чтобы толкать плот. Но я знал, что поврежденная рука все еще болела, и воспротивился этому. Конечно, пятнадцать ярдов в минуту не такая уж хорошая скорость, но, во-первых, мы двигались, а во-вторых, эта работа отвлекала меня от тягостных мыслей о Сабине.