Звездунец

Где-где, менеджер подкинул! Зря Слава не по сценарию сразу критиковать начал. Подключилось к нам около шести тысяч зрителей – уже неплохо, но в записи потом посмотрят в несколько раз больше. Команд с каждым туром меньше – и, как следствие, все оставшиеся привлекают к себе внимание сильнее. Теперь уже вряд ли можно надеяться, что нас просто проигнорируют те, кому мы неинтересны. Люди в чате пока приветствовали друг друга и нас, но один комментарий уже сиял выделявшимися большими буквами: «Свалите из шоу, ноунеймы! Вы скучные!» Модераторы работали прилежно, поэтому совсем нецензурные отзывы мгновенно удалялись, но уже стало на душе теплее – повеяло родным свежим октябрем, по такой погоде посреди этой духоты и широких улыбок местных мы успели истосковаться. И ведь как здорово получается: даже человек, который считает нас абсолютными нолями, все равно подключился именно к нашему стриму! А ведь в то же время эфиры записывают все пары – и именно этого персонажа они уже потеряли. Совсем того не желая, он подтвердил, что мы на самом деле интересные.

– Скучные, ага, – Слава тоже заметил этот комментарий. – Как погонщики верблюдов на средней полосе МКАДа. Вы, наверное, каждый день жмякаете в скулы Эда Модестина или зависаете в иностранном кафе без единой местной банкноты.

Обе шумихи только-только улеглись, напрасно он опять про эти случаи напомнил – сейчас полетят вопросы, и вся тема псу под хвост. Я незаметно ущипнула напарника за бедро в качестве «предупредительного выстрела», но Слава неожиданно звонко запищал – ну вот, а говорил, что женский голос изображать не сможет:

– Слава! – карикатурно визжал он на меня. – Опять пристаешь? Давай на этот раз после записи, а не во время!

Видимо, это означало, что мы возвращаемся в свои роли. Я с трудом припомнила следующую нашу наметку и постаралась логично к ней перейти:

– Не пристаю, а заставляю тебя покраснеть. Все еще ищу отличия между сиреневым, лиловым и фиолетовым. Ты же не соврала, что это разные цвета?

– Разные? – Слава отодвинулся от меня чуть дальше, чтобы больше не пыталась им руководить щипками под столом, и продолжил: – На самом деле это международный женский заговор – мы сами не различаем эти оттенки и просто издеваемся над мужиками. Пусть считают себя ущербными, раз не видят того, чего нет.

Он почему от сценария-то отклоняется? Реплики не выучил? Но я умею ориентироваться по ситуации – раз он вздумал наезжать на весь женский пол, то и я запросто наеду на весь мужской:

– А мы не считаем – мы немного ущербные и есть. Думаешь, почему я не могу запомнить день рождения твоей мамы? Из вредности?

– Из-за незначительности информации! – немного поддался эмоциям и он. – Зачем тебе держать в голове все даты, если я напомню? Не просто напомню, а восемь раз прямо в мозг клюну – в любом случае не пропустишь.

– Ланочка! – ядовито-сладенько протянула я. – То есть ты мне нужна только для этого? Дешевле было бы ежедневник купить!

– Что ты, Славочка, – ответил он мне тем же тоном. – Разве ежедневник будет тебя развлекать сменой настроения в зависимости от ретроградности Меркурия? Если бы не я, ты и забыл бы, как бродить по минному полю. Мужчине обязательно нужно что-то преодолевать, а любимая девушка этот вопрос автоматически решает.

Когда это я ему нервы сменой настроения трепала? Он что сочиняет? Но как раз по этому вопросу мне было чем парировать:

– Спасибо, что хоть ты чувства проявляешь за нас обоих, обожаемая Лана. А то ж я как родился с кирпичом вместо лица, так с ним бы и помер. Я ведь даже улыбнуться не могу, если это не предусмотрено расписанием!

Он повернул ко мне немного удивленное лицо и широко улыбнулся, опровергая последнее утверждение:

– Зря ты так, дорогой Слава. Сегодня ты уже восемь раз улыбался, я считала. Ты вообще в последнее время какой-то ненормально-эмоциональный, я за тебя всерьез переживаю.

Надо бы чуть побольше романтики, а то наша перепалка может и снова в драку подушками перерасти. Я старалась голосить естественно:

– Что ты, любовь моя! Просто в твоем присутствии не могу сдерживаться и продолжать строить из себя бесчувственного чурбана.

– Думаешь, причина в этом? – он будто бы всерьез задумался. – То есть я слишком милая? А я-то надеялась, что просто ржачная.

Синхронно показали друг другу языки. Мы несли какую-то несусветную чушь, но почему-то обоим было весело. Вроде по усредненным половым стереотипам проехались, поэтому можно и на комментарии отвлечься. Они как раз шли внахлест:

«Какие вы зайки! Болею за вас и жду еще одного поцелуя!»

«Валите из шоу, чмыри!»

Чмыри – это как мцыри. Только не мцыри. Из двух зол, то есть комментариев, я выбрала меньшее, поэтому по-хозяйски притянула Славу за голову к себе и смачно чмокнула в щеку. Как-то грубовато вышло, но я не знала, как еще из себя изображать сильный пол.

«А кто из вас первым признался в любви?»

Прочитав этот вопрос, я мгновенно растаяла от душевных воспоминаний – это был Эдик в десятом классе, весь умилительно трясущийся от волнения. Соответственно, ответ у меня не вызвал никакой заминки:

– Конечно, я! Я ведь мужчина.