Звезды

Джудит Айзекс застегивала свое старомодное черное платье, верой и правдой служившее ей во время многочисленных медицинских конференций. С досадой и грустью думала она о предстоящем вечере с мистером Смитом: ну, потанцует она с ним, и все, а завтра он покинет «Стар». Ей в номер только что прислали бутылку шампанского и букетик белых орхидей – от мистера Смита. Цветы она приколола на платье, а шампанское так и не открыла. Поскольку Зоуи уже уехала из «Стар», Джудит осталась единственным медиком на всем курорте. Ей надо быть абсолютно трезвой – мог последовать любой вызов.

Услышав стук в дверь, она знала, что это Смит – он настоял на том, чтобы зайти и сопроводить ее в бальный зал, великодушно, старомодно, но очень приятно, – она заволновалась. Не влюбиться бы сегодня вечером, мелькнула мысль.

Уже собравшись открыть дверь, она крикнула:

– Одну минуту, – вернулась в спальню и второпях расплела свою длинную косу, расчесав во всю длину густые волнистые волосы, и только после этого отперла дверь.

– Привет, – сказала она, а он, увидев ее волосы, произнес:

– Ну… э-э, теперь…

В апартаментах на третьем этаже башни сияли лампы в виде херувимов с плафонами вокруг их кучерявых голов, и все было декорировано набивным ситцем. Банни Ковальски с Фридой – фея-крестная с компанией ушли часа два назад – крутились перед зеркалом. Банни разглядывала свое сногсшибательное отражение во весь рост и все твердила:

– Когда? Когда?

А Фрида, так чертовски разнаряженная, что, будь рядом Сид Стерн, она бы ему дала от ворот поворот, отвечала:

– Скоро, скоро!

Она знала, что главный сюрприз вечера удастся только в определенное время.

Было девять часов, и праздничное событие уже начиналось. Саймон Джунг встречал прибывающих гостей в большом холле, который превратили в помещение для приема приезжающих, чтобы не было толкучки в бальном зале. Хотя Саймон и пытался уговорить Беверли прийти, она была непреклонна. Поэтому он то и дело улыбался в телекамеры, зная, что она смотрит на него по монитору. Она попросила его зайти к ней после бала, чтобы кое-что ему рассказать.

Приехала Кэроул Пейдж, она проходила среди знаменитостей, улыбаясь и кивая тем, кого знала. Последний раз она видела столько известных людей во время вечера в честь вручения «Оскаров» в Спаго. Только она начала ощущать дух праздника, как Лэрри продефилировал перед ней с бокалом мартини в руке. Он вкрадчиво подмигнул ей, а она почувствовала, как у нее внутри что-то перевернулось. А когда он пробормотал, удаляясь: «В полночь», она ответила: «Да», – чувствуя легкую тошноту.

В этой толпе, где дамские наряды были сшиты модельерами такими же знаменитыми, как и их заказчицы, Дэнни Маккей в комбинированном смокинге появился почти никем не замеченный. Он подошел к сотруднику безопасности, одетому в форменный блейзер «Стар» с портативной рацией на поясе, и быстро проговорил:

– Там, снаружи, есть кое-что, на что, я думаю, вам надо взглянуть.

Охранник последовал за ним, и то, что он увидел, за густыми зарослями олеандра, оказалось ножом, сверкнувшим перед ним, от удара которого на рубашке сразу выступило багровое пятно. Перед тем как замертво свалиться в снег, он успел удивленно посмотреть на Дэнни.

Дэнни поспешно переоделся в блейзер и брюки охранника, хорошенько упрятал тело и вновь вошел в помещение, на этот раз для того, чтобы раствориться в толпе в качестве сотрудника безопасности, пользующегося доверием окружающих.

Андреа подошла и подтолкнула Лэрри, чтобы привлечь его внимание, так как он лез из кожи вон, чтобы польстить какой-то блондинке, оставшейся без внимания мужчин, и никого вокруг не замечал.

– Можно тебя на пару слов? – спросила она.

– Не сейчас, Андреа.

Но она отрезала:

– Нет, сейчас, – таким тоном, что он сразу переключил внимание на нее и, пообещав блондинке вскоре вернуться, проследовал за Андреа в относительно спокойное местечко под одним из портретов Марион Стар, где их почти полностью скрывали пальмовые деревья в огромных цветочных кадушках.

– Ну? – спросил он нетерпеливо. – Что такое случилось, что не может подождать?

– Я, Лэрри, – ответила она. – Я не могу подождать.

– Да? Чего ты не можешь подождать?

– Мне нужны публичные извинения. За оскорбление во время вручения «Оскара». А после этого ты должен публично признать, что авторство принадлежит мне, а не тебе. Здесь, сегодня, сейчас.

Он уставился на нее, как будто она сообщила о приземлении марсиан.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

Андреа получала от этого неописуемое удовольствие. У нее в крови бродило шампанское, чуть раньше она позвонила Чаду Маккормику, и он так рад был этому, что обещал немедленно выехать в «Стар» и встретиться с ней. Ей было забавно осознавать, что события разворачиваются так приятно, что сладкое отмщение так близко.

– Я говорю о том, что все сценарии написала я, а почести за это собрал ты. Теперь все. Я хочу вернуть то, что по праву принадлежит мне.

– Что, черт побери, тебе принадлежит?

– Почести и добрая репутация, Лэрри. Ты получил мой «Оскар».

– Ты хочешь сказать, что эта трахнутая статуэтка так много для тебя значит?