Звёзды

Во время первого ужина в столовой базы Бай Хунъюй и Цзян Чэн рассказали Ван Хайчэну об этом как о забавном анекдоте. Ван Хайчэн ничего не ответил. Ему казалось, что кашу удалось-таки испортить маслом, и теперь от жирности аж тошнило. Раньше он беспокоился, что Бай Хунъюй будут расспрашивать о нем во время расследования, и он не знал, как после такого смотреть ей в лицо, но теперь понял, что все это неважно. Ван Хайчэн собирался поговорить с Бай Хунъюй, изложить ей свои соображения о тектосах, но беспокоился, что инспектор спрашивал ее о чем-то, что могло бы вызвать смущение, не знал, как заговорить с ней на эту тему. Но теперь стало ясно, что говорить или нет – уже не имеет никакого значения.

Бай Хунъюй и Цзян Чэн были людьми одного сорта, а он – другого.

Наскоро поев, Ван Хайчэн сказал, что слишком устал и хочет пораньше лечь отдохнуть. Он уже давно не ложился так рано. Вокруг царила глушь, он слышал за окном треск насекомых, без конца ворочался от невыносимой жары. Встал и включил кондиционер, температура сперва оказалась слишком низкой, поэтому пришлось ее немного прибавить.

Жужжание компрессора, стоп, старт, стоп, старт, словно бесчисленные мухи жужжали в ушах.

Жжж…

Жжж…

Ван Хайчэн вспомнил, что где-то есть пара берушей, снова вскочил с кровати и принялся их искать. Он не знал, куда положил их, когда собирал вещи. Сперва перевернул коробку вверх дном, обшарил каждый уголок, но ничего не нашел. Может, они где-то в карманах? Он перерыл все – куртки, пальто, брюки, разворачивал свернутую одежду, вертел ее на кровати, скидывал в кучу, бросал на пол.

В туфлях, между страницами книг, в футляре для скрипки. Все было открыто и разбросано по всей комнате, и ничего, ничего, ничего. Беруш нигде не было, вообще ничего мелкого под руку не попадалось.

Жжж…

Жжж…

Никогда еще звук так не буравил уши и не высверливал мозг, отдаваясь бесконечным эхом, словно пытаясь все разорвать, растерзать, влезть внутрь, свести его с ума.

Ван Хайчэн хотел кричать, но не посмел и пикнуть. Комната Бай Хунъюй находилась прямо над ним.

Он сгреб сваленную на кровати одежду и изо всех сил швырнул ее в стену. Тряпки взлетели на миг, а затем упали на пол. Упали беззвучно и недалеко, прямо у изножья кровати. Ван Хайчэн выключил свет и рухнул на кровать, обливаясь вонючим потом.

Кровать была жесткой. Он вспомнил, как, получив ключи от квартиры, попробовал лечь на матрас за тридцать тысяч. Лежалось на нем как на облачке.

В общежитие он вернулся в 7:40 вечера. В последний раз, когда он смотрел на часы перед тем, как заснуть, было уже 6:47 утра.

В течение пары следующих дней Ван Хайчэн постоянно ходил к директору У, чтобы узнать, какого мнения о его докладе наверху и нужно ли ему писать более подробный отчет. Он мог обстоятельно начать с парадокса Ферми, продемонстрировать, как изменение физических констант и законов Вселенной повлияет на земные технологии, вычислить точку отказа ядерной бомбы, точку угасания Солнца, воздействия на спутниковую связь, – да все, что угодно.

Директор У заверила Ван Хайчэна, что в этом нет необходимости. Она согласилась с его идеями и обещала со своей стороны приложить все усилия, чтобы наверху осознали опасность тектосов. Правда, потом откровенно объяснила, что ключевой вопрос здесь не во влиянии на существующие технологии, а в возможных выгодах от освоения инопланетных артефактов. Внутренний состав проекта «Звезды» успел разделиться на фракции, представляющие разные мнения. Кто-то был согласен со взглядами учителя Вана, кто-то выступал против. Даже с учетом того, что директор У была в числе согласных, ей нужно было попытаться заручиться всеобщей поддержкой, разобраться в политике различных групп и своим голосом задавить оппонентов. Это был ключевой момент.

– Не волнуйтесь, – сказала директор У, – я верю, что вы правы. Я также общалась с другими учеными, и многие вас поддерживают. Не беспокойтесь, я обязательно что-нибудь придумаю.

На четвертый день Ван Хайчэн снова пошел к директору, но не застал ее. Он расспросил других, но никто не знал, куда она делась.

В душе Ван Хайчэна всколыхнулась тревога. Что-то не так, сразу понял он и не мог не тревожиться о директоре У. Хотя он не разбирался в политике, но, будучи китайцем, понимал, что в ней есть подводные течения и малейшая неосторожность может привести к гибели. Проект «Звезды» затронул слишком много интересов и сил, наука больше не контролировала его направление, она даже перестала быть определяющим фактором. Неужели директор У из-за него «попала не в ту команду»?

Всякий раз, когда вышестоящий руководитель проводил инспекцию, он пугался. Пугался, что тот решил подсчитать, сколько тяжких преступлений совершила директор, и объявить о назначении нового ответственного лица.

В такой тревоге прошло еще четыре дня, а вечером последнего он наконец увидел У Сяо.