Звёзды

– С тех самых пор, как началась проверка этих кодов, я все думал, что можно в итоге собрать из такой последовательности генов. Когда я впервые проводил эту проверку, я думал, что, скорее всего, мы не найдем по указанным маркерам всю генетическую информацию, потому что на самом деле биологический геном, который мы секвенировали, охватывает только очень, очень малую часть геномов Земли. А если мы не знаем данных, содержащихся в этом космическом пароле, мы не сможем его расшифровать. И это очень хорошо. И тут внезапно мы нашли нужные гены для всех кодов. Сперва я подумал, что это совпадение, но позже выяснилось, что я был неправ. Все гены, о которых я говорил, оказались наименее подвержены мутации и входили в наиболее часто повторяющиеся сегменты в генетическом коде. Я не верю ни в богов, ни в будд, но это заставило меня задуматься, существует ли инопланетное влияние, которое выходит за пределы человеческого существования, и, возможно, создало систему земной жизни? Возьмем нейтральное имя – не бог или бессмертный… пусть будет трансцендентная сущность, Supreme Being[50]. Для того, чтобы мы могли расшифровать этот код и тянуть веревку вверх, Supreme Being спроектировало самые стабильные и универсальные гены на самых ранних стадиях эволюции жизни и ждало, когда их можно будет использовать. После миллиардов лет естественной эволюции эти гены остались стабильными, не исчезли, не мутировали настолько, чтобы их нельзя было прочитать.

Профессор Ань говорил будничным тоном, но у Ван Хайчэна от его слов волосы встали дыбом. Конечно, он задавался этим вопросом, но то была скорее философская фантазия, а не технический откат, как у профессора Аня.

Может быть, у всего сущего действительно был Творец, завершивший замысел на заре жизни миллиарды лет назад?

– Итак, хотя я и не знаю, что это за послание, – в конце концов, у меня просто есть куча генетических кодов для экспрессии белков, – но если оно представляет какие-то идеально спроектированные формы жизни, я ничуть не удивлюсь. По крайней мере, удивлюсь не больше, чем когда их вообще нашел.

Увидев несколько окаменевшее выражение лица Ван Хайчэна, профессор Ань кивнул:

– Да, я думаю, что коды в конечном итоге будут экспрессированы в полноценную форму жизни, а не просто в кучу неупорядоченных белков. Смотрю, вы очень напуганы. Но я полагаю, что наша девочка Сяо Бай уже думала об этом давным-давно, верно?

Он не ошибся. Ван Хайчэн, конечно, был очень напуган. Казалось, он поднял занавес над прелюдией к чудовищному плану, который охватывал миллионы веков и тысячи световых лет, при этом понятия не имел, что происходит за кулисами и что должно произойти по ходу действия.

– Значит, то, чего боитесь вы, сильно отличается от того, чего боюсь я. Я не боюсь этих вещей, – Ань Сэньцин отодвинул стакан. – Знаете, чем я занимаюсь? Исследую модельных мышей, секвенирую гены. Но раньше нет, раньше я занимался генной инженерией, а если точнее, генетической модификацией.

– Да? – удивился Ван Хайчэн. На протяжении многих лет ГМО бесконечно вызывали споры, и, не будучи специалистом, он не знал, что сказать.

– Раньше, когда люди не знали, что такое генетическая модификация, мы рассказывали о нашей работе и всегда говорили, что это похоже на гибридный рис, прививку и прочее, что все это должно изменить биологические признаки, и так мы получим растительные и животные продукты с улучшенной генетикой. В то время в обществе еще не было споров, не говоря уже о протестах. Все думали, что мы как Юань Лунпин[51] или что-то в этом духе, и что наше дело пойдет на благо людям. Очень интересно. Позже, лет через десять лет, концепцию ГМО внезапно раскрутили. А еще через несколько лет на нее внезапно спустили всех собак… Меня впечатлил один случай. Восемь лет назад вел я одного аспиранта. После зимних каникул, на второй год обучения, он внезапно решил все бросить. Я спросил его: «Ты же прекрасно учился, почему? Разве темы даются тебе не легко?» Он тогда поколебался малость, потом снял рубашку, а под ней оказался весь сине-фиолетовый. Я спросил, что это за дичь, а он сказал, что происходит родом из одного клана в западной Хунани. И когда отмечали Новый год, брат деда по старшей линии спросил его, что он изучает, и он с почтением ответил, что генную модификацию. Тогда на глазах у всей семьи этот старый хрен взял палку и набросился на него с побоями. При этом обзывал его прихвостнем американского империализма, который мечтает оставить китайскую нацию без потомства. Его кое-как угомонили, но дед захотел написать бумагу, чтобы исключить его из рода. Ничего не поделаешь, пришлось ему совещаться с семьей, которая и подсказала идею бросить учебу. В конце концов, я помог ему сменить направление и нашел нового наставника. Позже стало еще хуже, – с этими словами профессор Ань достал мобильный телефон и показал Ван Хайчэну специально сохраненное текстовое сообщение.