Звезды без глянца

— О, раз он там, это замечательно. Позовите его, пожалуйста. А если он сейчас не может подойти, то попросите его перезвонить Скотту Вагнеру, пожалуйста. — Больше всего меня раздражало то, что вытрясти все из мамашки Тони для меня на самом деле было раз плюнуть. «Ладно, слушай сюда, старая карга! Это в интересах твоего толстозадого сынка, чтобы он поговорил со своим агентом, потому что даже несмотря на то, что это один из самых талантливых актеров, которых когда-либо терпел на себе экран, он скоро отправится искать себе работу в самой последней забегаловке из-за своих проблем с агрессией, жиром, женщинами и еще из-за того, что он ни черта не делает так, как его просят очень умные, здравомыслящие люди. И сказать по правде, никто в этом городе его не любит. А если ты не догоняешь, о чем я, возьми свой «Хелло!» и посмотри на Микки Рурка. Так, значит, его там нет? Может, это потому, что всем на него уже давно наплевать? Короче, мамашка Тони, я все сказала!» Тем не менее я вовремя остановилась, чтобы не высказаться до конца.

— Ну, его здесь нет. Если вы так интересуетесь, — сказала она агрессивно.

«Ну да, интересуюсь, именно поэтому и позвонила тебе».

— Но знаю, где он может быть, — съязвила она, и из трубки донеслось приглушенное блеяние.

— Ясно.

— Но я не знаю, могу ли я сказать.

— Понятно.

— Хотя скажу, если захочу.

Видимо, кто-то однажды проговорился мамашке Тони, что знание — сила, и она приняла это слишком близко к сердцу.

— Моя благодарность не имела бы предела, если бы вы мне сказали. И Скотта Вагнера тоже, потому что он очень хочет поговорить со своим клиентом. — Я перешла на формальное общение. Чтобы окончательно не «испачкаться».

— Он на диете.

— Отличная новость, — сказала я слишком уж охотно. У Тони была страсть к жирной пище, достойная Брандо, и после очередных сексуальных приключений он увлекался мастурбацией, нападая на всякие гамбургеры и поглощая их с неудержимым аппетитом. Так что в перерывах между съемками единственное, что у него оставалось от образа героя, — его челюсть.

— На арбузной диете, — огласила она. — И видели бы вы, во что превратился мой туалет!

— Он сейчас там?

— Он в понедельник уехал в какую-то жаркую страну. Эти арбузы — он на них зациклился. И на своих кишках. И его не остановишь. А я ведь умоляла его. «Тони, ради твоего покойного отца, завязывай с арбузами», — сказала я. Но он ни в какую. Так что он отправился в жаркую страну, где арбузы растут прямо под ногами. Это тебе не кооперативный магазин.

— А вы, случайно, не знаете куда?

— Я не собираюсь все рассказывать таким, как ты.

— Ладно, спасибо, что потратили на меня время. До свидания.

Я уронила голову на руки и из последних сил сдержалась, чтобы не закричать. У меня ничего не получилось. После всех оскорблений и перебранок с мамашкой Тони я до сих пор не имела понятия, где он. Похоже, у меня просто полпотовский талант к дипломатии. Вероятность того, что мне удастся разыскать Тони по телефону, такая же, как и того, что меня удочерит его любящая маман.

— Ну? — прокричал Скотт в паузе между тем, что можно, наверное, назвать песнями.

— Так, ну… — сказала я, поднимаясь и направляясь к нему. — Похоже, Тони сел на арбузную диету. Сошел с ума и теперь отдыхает где-то в жарких странах.

— Так соедини его. — Скотт одним толчком оттолкнулся от окна, рядом с которым сидел, и доехал на своем кресле до стола. Он так проворно им управлял, что без труда мог бы взять золото на Паралимпийских играх. Если бы был инвалидом. Он схватил трубку.

— Э-э… нет, видишь ли, я с ним не разговаривала. — Я сморщилась, приготовившись к атаке.

— Ты что, черт тебя дери? У него самый дорогой фильм в Мексике начинается в будущий понедельник, а я с ним ничего не обсуждал целых три недели! Где его носит?

— Может, он уже в Мексике, — предположила я, излучая оптимизм. — Там ведь тоже жарко, да?

— Да, Лиззи, там жарко.

— И у них растут арбузы. Много.

— Что ты прицепилась к гребаным арбузам? — Скотт не мог так долго концентрироваться на одной теме, и его взгляд приклеился к монитору, на котором снова появилась рука, сдающая карты.

«Как хорошо, что существуют наркоманы!» — подумала я и приготовилась улизнуть.

— Никуда. Не. Уходи! — громким голосом скомандовал Скотт, глядя на руку с покером, но обращаясь ко мне.

— Скотт, я не знаю, что еще можно сделать. Я оставила сообщения его матери, на его домашнем телефоне и на сотовом. Он свяжется с нами, когда будет готов.

— Звони в Интерпол.

— Извини?

— Он же пропал. Правильно?

— Скотт… — умоляюще произнесла я.

— Ну разве я не долбаный гений? — Скотт забыл про руку с покером, но зажегся новой блестящей идеей. — Понимаешь, центры реабилитации зачем-то ведь существуют? Там советуют использовать все возможные ресурсы. И что тогда представляет собой Интерпол, если не возможный ресурс? — Он осклабился и блеснул своими безупречными зубами «Сделано в Беверли-Хиллз». — Достань его, Лиззи.

Я еще раз испробовала на нем свой взгляд «Скотт, ты же это не всерьез?», но он только отразился от эталонной белизны его пасти, как солнце от зеркала.