Звезды Эгера

Поначалу Гергей слушал старика только с интересом, потом глаза его загорелись. Лишь одно показалось ему странным: почему старик Цецеи придает своему лицу величественное выражение и холодно поглядывает на него? И Гергей опять помрачнел.

— Ну что с тобой? — гаркнул старик. — Что ты по-дурацки таращишь глаза?

— Я спать хочу, — ответил Гергей, едва сдерживая слезы.

Он понял, что маленькой Эве не быть его женой.

12

Но что же произошло в Буде?

А то, что немцы хотели занять ее. Королева готова была согласиться на это, да венгерским господам пришлось не по нраву, что во дворце Матяша станет хозяйничать немец. Нет, пусть уж венгерским королем будет наконец венгр!

Призвали на помощь турок, а до их прихода оборонялись своими силами. К приходу передовых отрядов турок ряды немцев сильно поредели. Когда же явился султан с его несметными полчищами, войско Роггендорфа было разбито.

Монах — так все звали знаменитого Дердя Мартинуззи — приветствовал султана четырьмя сотнями пленных немцев.

Вместе с монахом поехали Балинт Терек и седой Петер Петрович.

Султан расположился станом у Черепеша, в одном переходе от Буды. Венгерских вельмож он милостиво принял в шелковом своем шатре с башенкой и крылечком. Всех троих он знал по имени. Знал и то, что этот монах — разум венгров. Балинт Терек был ему известен еще с того времени, когда султан хотел водрузить флаг с полумесяцем на башне Вены. Тогда Балинт Терек наголову разбил Касон-пашу и его рать; с тех пор турки вспоминали о нем, как о «дьяволе, изрыгающем пламя».

Про старика Петровича толмач сообщил султану, что он родня младенцу-королю и что именно он в 1514 году сшиб с коня Дердя Дожу и захватил его в плен.

Вельмож ввели в шатер. Все трое поклонились. Султан, протянув руку, сделал шаг по направлению к гостям. Монах шагнул навстречу и приложился к его руке. Поцеловал руку султана и старик Петрович.

Балинт Терек вместо целования руки снова поклонился и хотя побледнел, но гордо взглянул на турецкого владыку.

Это уже было дерзостью. У монаха все похолодело внутри. Знал бы заранее — ни за что не стал бы уговаривать Балинта Терека ехать с ними.

Султан даже бровью не повел. Поднял руку, протянутую было для поцелуя, и положил ее на плечо Балинту Тереку, обнял его.

Все вышло так по-семейному и по-венгерски, словно иначе и быть не могло.

Позади султана стояли два его сына. Оба крепко пожали руки венгерским вельможам. Должно быть, их научили заранее, как себя вести. Потом они снова стали за спиной отца и воззрились на Балинта Терека.

А поглядеть на него стоило! Какой величественный красавец венгр! Он затмевал собой всех вельмож. Балинт Терек был в красной атласной одежде с прорезными рукавами.

Бараньи глаза старика султана тоже чаще обращались к Балинту, чем к монаху, который, отвешивая поклоны, витиевато и хитро объяснял по-латыни, что немецкая опасность устранена и венгры счастливы, чувствуя над собой крылья такого высокого покровительства.

Толмачом был Сулейман-паша — болезненный, сухощавый старик; он попал с венгерской земли к туркам, будучи еще стройным юношей, и поэтому безукоризненно знал оба языка.

Сулейман-паша переводил речь монаха, фразу за фразой.

Султан кивал головой. Когда монах Дердь закончил свою речь глубоким поклоном, султан улыбнулся.

— Ты хорошо сказал. Я потому и пришел, что король Янош был моим другом. Судьба его народа мне не безразлична. В Венгрии должен снова наступить мир, и венгры впредь могут спать спокойно: моя сабля будет вечно охранять их.

Монах поклонился с выражением счастья на лице. Старик Петрович утер слезинку. И только чело Балинта Терека омрачилось. Он смотрел куда-то вдаль.

— Что ж, посмотрим, с каким народом вы совладали! — проговорил султан.

Он сел на коня и в сопровождении венгерских вельмож проехал тихим шагом мимо пленников. Пленных немцев выстроили двумя длинными рядами на песчаном берегу Дуная. Некоторые стояли вытянувшись, другие ждали, преклонив колени.

По правую руку султана ехал монах, по левую — Сулейман-паша. Султан оборачивался иногда назад и обращался то к Петровичу, то к Балинту Тереку, то к своим сыновьям.

Пленные пали ниц перед султаном; иные с мольбой протягивали к нему скованные руки.

— Дрянной народ, наемники! — заметил султан по-турецки. — Но попадаются и сильные люди.

— Были среди них и посильней, — ответил Балинт Терек по-венгерски, когда султан обратился к нему. — Несколько сотен. Да только их нет здесь. — И в ответ на вопросительный взгляд султана спокойно добавил: — Я их изрубил.

Вернулись к шатру. Султан не пожелал войти, и ему вынесли кресло. Но ни послам, ни сыновьям султана стульев не предложили.

— Что же делать с пленными, ваше величество? — спросил Ахмат-паша.

— Отрубите им головы, — ответил султан так равнодушно, будто сказал: «Почистите мне кафтан».

Он сел в поставленное перед шатром кресло, на расшитую золотом подушку. За спиной его стали двое слуг с опахалами из павлиньих перьев — стали вовсе не ради блеска, а для спасения султана от мух. Время шло к концу августа, и вместе с войсками кочевали мириады мух.