Звезды Эгера

— Глупость не в том, что они придумали, — ответил Балинт Терек, стукнув саблей об пол, — а в том, что мой священник не узнал султана.

И вельможи посмотрели друг на друга.

— Султан — наш друг! — сказал Вербеци.

— Султан — наш губитель! — ответил Балинт Терек.

— Он человек благородного образа мыслей!

— Он коронованный негодяй!

— Я знаю его, а ты не знаешь! Я бывал у него в Константинополе.

— Слова басурмана — не Священное писание! А если б и были Священным писанием, то все равно не нашим. В их Священном писании сказано, что христиан надо растоптать!

— Ты ошибаешься.

— Дай-то бог, батенька, но я чую что-то недоброе в этом посещении и поспешу уехать отсюда домой. — Терек обернулся к Гергею: — Сын мой, вы могли спасти Венгрию!

Слова эти он произнес с болью в голосе.

На другое утро Мартонфалваи разбудил Гергея и положил ему на стол красное с синим шелковое пажеское одеяние из гардероба Балинта Терека.

— Барин приказал тебе одеться и к десяти часам быть во дворе. Пойдешь вместе с ним в королевский дворец.

И он принялся прихорашивать Гергея, точно заботливая мать. Умыл его, одел, расчесал волосы на прямой пробор, начистил замшей золотые пуговицы и хотел даже сам натянуть ему на ноги вишневого цвета башмаки, какие в ту пору носили воины.

— Этого уж я не допущу, — сказал Гергей и засмеялся. — Не такой уж я беспомощный малый!

— А ты не боишься?

— Чего же мне бояться, господин дьяк! Что я иду к королеве? Так ведь моя госпожа благороднее ее, хотя и не носит на голове короны.

— Это ты правильно сказал, — заметил дьяк, с удовольствием оглядев юношу, — а все-таки она королева…

Когда Гергей вместе с Балинтом Тереком подходил к королевскому дворцу, навстречу им уже спешил слуга.

— Ваша милость, — проговорил он, запыхавшись, — ее величество королева послала меня за вами, просила прийти немедленно. Прибыл какой-то турок. Драгоценностей привез пропасть!

Балинт Терек обернулся к сопровождавшему его витязю.

— И недаром привез, вот увидите!

Солдаты остались во дворе. Балинт Терек с Гергеем поднялись по широкой мраморной лестнице.

Придверник взял на караул алебардой и указал направо.

— Ее величество приказала пройти в тронный зал.

— Тогда можешь следовать за мной, — сказал Балинт Терек, обернувшись к Гергею. — Стой все время позади меня, шагах в четырех-пяти. Стой по-военному. Ни с кем не вступай в разговоры. Не кашляй, не плюй, не зевай и не ковыряй в носу.

Высокие палаты. Цветные стены, украшенные резьбой. Сверкающие золотом гербы с коронами. Огромные двери. Потолок одного из залов весь в серебряных звездах. Красные пушистые ковры скрадывают звуки шагов…

От всей этой роскоши у Гергея закружилась голова. Ему казалось, будто в каждом углу стоит коронованный призрак и шепчет: «Вы ступаете по следам королевских ног! Этим воздухом дышали короли!»

В тронном зале уже собралось пять нарядно одетых господ. Позади них стояли пажи и офицеры. Возле трона вытянулись телохранители с алебардами. На троне еще никого не было.

Потолок зала был сводчатый, обтянутый шелком цвета цикория; он изображал небо с тем самым расположением звезд, какое было в тот час, когда венгры избрали своим королем Матяша.

За троном на стене висел огромный пурпурный ковер с вытканным золотом государственным гербом. Внутри государственного герба изображен был родовой герб Сапояи — щит, поддерживаемый ангелами, и на нем два белых однорогих коня и два волка; над щитом — белый польский орел (правда, орел этот относился к гербу королевы).

К Балинту Тереку подошел дворцовый лейтенант и сказал:

— Ваша милость, ее величество просит вас к себе.

Гергей остался один среди пажей и дьяков.

Он представился двум беседовавшим меж собой юношам, которые стояли с ним рядом:

— Гергей Борнемисса, паж Балинта Терека.

В ответ белокурый загорелый юноша с веселым взглядом протянул ему руку:

— Иштван Золтаи, из войска господина Батяни.

Второй — коренастый парень с короткой шеей — стоял, скрестив руки, и смотрел поверх головы Гергея.

Гергей уставился на него с возмущением (этот барич с бычьей шеей еще, чего доброго, презирает его!).

— Гергей Борнемисса, — повторил он, закинув голову.

Юноша с бычьей шеей небрежно оглядел его и буркнул:

— Какое мне дело до тебя, братец! У пажа одно имя: «Молчи!»

Гергей покраснел и, сверкнув глазами, посмотрел на гордеца.

— Я не твой паж! И мой господин зовет меня не «Молчи», а «Не терпи оскорблений».

Юноша с бычьей шеей оглядел его.

— Ладно, я представлюсь тебе, когда выйдем во двор.

И он подал условный знак, особым образом подняв руку.

Золтаи встал между ними.

— Ну, ну, Мекчеи, не станешь же ты драться с этим мальчиком!

— Когда меня оскорбляют, я не мальчик! — Гергей даже скрипнул зубами. — Иштван Добо опоясал меня саблей и назвал витязем, когда мне было семь лет.

Услышав имя Добо, Золтаи повернулся и положил руку на плечо Гергею.

— Погоди, — сказал он, уставившись на Гергея. — Может, ты и есть тот мальчик, который увел коня у янычара?

— Я, — ответил Гергей радостно и гордо.

— Где-то возле Печа?

— В Мечеке.

— Тогда, дружочек, дай еще раз руку! — Золтаи крепко потряс руку Гергею, потом обнял его.