Звезды — холодные игрушки. Дилогия

— Итак, твои действия, курсант?

— Предупредительный выстрел по курсу.

— Так. Неопознанный самолет не реагирует и продолжает движение в сторону государственной границы.

— Еще раз потребую следовать за мной… повторно произведу выстрелы по курсу.

— А не зацепишь самолет-то?

Майор смеется. Ему нравится загонять меня в тупик. Не то, чтобы он меня не любил — он со всеми так поступает. А уж тем более с лучшими курсантами.

— Не зацеплю.

Вокруг качается небо. Старенькая спарка идет на десятикилометровой высоте. Управлять положено мне, но майор отобрал штурвал. Ему нечасто удается полетать. А у меня еще все впереди.

— Кстати, на «шестьдесят седьмом» пушечного вооружения нет.

Ты не пробовал делать предупреждающие залпы самонаводящимися ракетами?

Я молчу.

— Хорошо. Ты все сделал по инструкции. Самолет следует в сторону границы.

— Запрашиваю землю.

— Тебе отвечают «действуйте по обстановке». Они всегда так отвечают, курсант. Запомни — ты стрелочник, и отвечать только тебе. Ну, иногда еще тому вспотевшему от страха офицеру, что сидит на микрофоне…

— Приближаюсь к самолету, чтобы установить тип.

— С равной вероятностью — пассажирский «Боинг», самолет радиолокационной разведки или десантный.

— Я определю.

— Нет, курсант. Ночью, в старой машине… ничего ты не поймешь. Твои действия! Десять секунд! Объект у нейтральной территории! Бери управление.

Ну почему он разыгрывает древнюю историю корейского «Боинга» именно со мной? Почему? Именно со мной, чьи родители разбились… и никому не известно, была ли это простая усталость металла или не в меру старательный пэвэошник… Затерявшийся в небе на старой машине, измотанный нерешительностью земли, помнящий об американском «карантинном поясе», установленном в годы правления хунты, об осмелевших китайцах…

— Время!

— Огонь.

Я даже нажимаю кнопку пуска. Непроизвольно, успевая откинуть предохранитель, качнуть самолет — носом к несуществующему нарушителю, и вдавить красную кнопку до отказа…

Разумеется, ничего не происходит. Кнопка светится, но толчка от стартующих ракет нет. Никто не подвешивает к спарке в пилотажном полете боевые ракеты.

Майор отвечает не сразу. И в голосе легкое удивление.

— Цель поражена, курсант. Самолет падает. Твои действия?

— Сопровождаю цель до контакта с землей.

— Не боишься увидеть, что это было?

— Боюсь.

Майор вздыхает:

— Извини дурака, Петя. Веди на точку.

Я закладываю разворот, неуверенно, руки будто чужие, но майор не поправляет. Вокруг — только небо.

— Я обычно говорю, что это был пассажирский самолет, — вполголоса произносит майор. — Нам… нам положено так говорить. Пыл охлаждать загодя. Стране не нужны инциденты…

Я молчу.

— Но тебе я скажу правду, — сухо и четко сообщает майор. — Это был американский бомбардировщик.