Звезды любят сильных

Когда я приближался к Внешнему Кругу города, произошло то, что я ожидал, но очень не хотел этого. Сработал коммуникатор мгновенной связи. Без голограммы — просто голос, замодулированный так, что в нем не осталось ничего человеческого.

— Дракон, Дракон, это Единорог! — тьфу ты, что за детско-сказочные мотивы?! Вы еще семерыми козлятами назовитесь.

— Дракон слушает, — сказал я нехотя.

— Дракон, как там Птичка? — последовал незамедлительный, и, на мгновение поставивший меня в тупик вопрос. Что еще за Птичка? Уж не я ли? Не могли хотя бы Соколом назвать?

— Птичка упорхнула на дальние ветки, — состряпал я некое подобие шифровки, означающей, что капитан Орлов скрылся в глубине леса, — и, перед этим, клюнула Дракона в пять его голов.

Судя по паузе по ту сторону коммуникатора, ответ мой пришелся не бровь, а в глаз. И воспринят был правильно.

— Дракон, возвращайтесь в берлогу, — наконец последовало указание, и на этом связь прекратилась. Никогда не думал, что драконы живут в берлогах. Он бы еще сказал: «возвращайтесь в хлев». А я не тупой, я уже на подходе к этому самому хлеву.

Флаер миновал стену Внутреннего Круга и оказался в центральной части города — той части, что, по мнению его жителей, и есть настоящий город. Небоскребы, сияющие на солнце стеклопластиковыми окнами, многоуровневые автострады, полные машин, голографические рекламки, возникающие прямо в воздухе, и, конечно же, другие флаеры и автомобили. Живописнее эта часть города выглядит только ночью — тогда она превращается в буйство красок и света, словно сошедшее с картины художника-авангардиста.

Вот и берлога — здание, увенчанное надстройкой с огромной, в несколько человеческих ростов, дверью. Флаер, наверное, казался таким маленьким на ее фоне. При его подлете дверь автоматически растворилась, затем закрылась, и я оказался в огромном помещении без окон и с тусклым освещением. Помещение оказалось ангаром — по его площади почти ровными рядами были расставлены одинаковые флаеры с надписью «Полиция Кальвина». Мой флаер сам выбрал место между двумя своими собратьями и приземлился.

Мне не стоило спешить вылезать наружу. И я не спешил, понимая, что ангар мог быть под наблюдением. Моя форма в сочетании с моей весьма известной рожей, могла испортить все дело.

Впрочем долго сидеть мне тоже не пришлось. Минут эдак через пять после моей посадки, в ангар пожаловал полицейский. Без брони и шлема; бластера я тоже при нем не обнаружил. Не спецназ, точно. Скорее всего, патрульный. Он пошел вдоль рядов флаеров, видимо, выискивая свой. Тут я заметил, что расставлены эти летательные аппараты не как попало, а в соответствии с двумя цифрами, номером ряда и номером места, которые были выгравированы на корпусе каждого из них. И, судя по траектории движения полицейского, его флаер находился неподалеку от моего.

С бластером, который я вовсе не собирался применять по прямому назначению, я выбрался наружу и, полуползком, петляя между флаерами, подобрался к полицейскому. В этот раз я твердо решил заполучить форму целиком и, потому обошелся без стрельбы. Едва заметный (со стороны) удар прикладом — и обмякший, оглушенный «страж порядка» у меня в руках. Втащив его в ближайший флаер, я произвел «смену имиджа».

Прощай, а вернее, до свидания, капитан Орлов, и, здравствуй, Джеймс Майлз, сотрудник подразделения специального назначения полиции Кальвина.

* * *

Ангар занимал весь чердачный этаж. Ниже, если спуститься на лифте, помещалась самая обычная контора. Как полевой, а, вернее, «вакуумный» работник, я редко бывал в подобных местах. Но все же профессиональная деятельность не давала мне полностью избежать посещения подобных мест. Поиски клиентов, встречи с ними, оформление заказов (в те времена, когда я брался только за те дела, которые можно юридически оформить) — во всех этих вспомогательных процедурах просто не обойтись без офиса. И офис, эта среда, чуждая и враждебная для меня не меньше Меркурия, раз за разом знакомил меня с собой, давая о себе представления. Он не переставал быть от этого чуждым и враждебным, зато уже не был неизведанным. Во всяком случае, в этот раз я не стоял посреди коридора, недоуменно пялясь вокруг и спрашивая первых попавшихся людей, как пройти «туда-то» и «туда-то».