Звезды (ЛП)

— Что ты здесь делаешь? — спросил Ремус, глядя на свою невесту со скептическим выражением на лице. В течение последних нескольких недель черноволосую девушку раздражало почти все. «Болезнь» действительно не подходила ей, и Ремус не мог не волноваться: — Ты ходила к врачам?

Кассиопея смущенно улыбнулась.

— Эм, еще нет…

— Касс, ты сказала мне, что собираешься пойти сегодня.

— У меня были другие планы, — выругала она себя, как только слова слетели с ее губ.

— Какие еще планы?

Глаза Касс расширились.

— Эм… Они сейчас не важны.

— Что происходит? — спросил Ремус, глядя на нее полными беспокойства глазами.

— Ничего. Ничего, — она пожала плечами, отказываясь встречаться с ним взглядом.

— Это явно не пустяк.

— Прекратите ругаться, это вредно для ребенка! — воскликнул Сириус, вскидывая руки в воздух и привлекая внимание пары.

— Сириус! — отругала Кассиопея, ее глаза расширились, когда она с недоверием посмотрела на своего старшего брата. — Как, черт возьми, ты узнал?

Теперь обоим пришло время повернуться к единственной девушке в комнате. Их глаза почти вылезли из черепов:

— Ч-что? — спросил Ремус, переводя взгляд с брата на сестру. Он был уверен, что потерял бы равновесие, если бы не стоял рядом с кухонным столом.

— Что? — Сириус взвизгнул: — Я говорил о себе! — он воскликнул, указывая на себя: — Я — ребенок!

Кассиопея застонала, ее руки взлетели к лицу, когда она попыталась скрыться из виду. Она чувствовала, что оба мужчины смотрят прямо на нее, ожидая объяснений.

— Ты беременна? — голос Ремуса был мягким.

Кассиопея смотрела сквозь пальцы, ее глаза были полны непролитых слез, когда она пыталась прочитать выражение лица Ремуса. Он выглядел измученным; как будто он хотел быть счастливым, но что-то останавливало его: — Нет?

— Касс.

— Ух, прекрасно, — простонала черноволосая. Она убрала руки от лица, но отказалась смотреть ни на одного из мужчин. Ремус не сводил с нее глаз, нервы бурлили у него в животе, в то время как Сириус неловко стоял и пытался не привлекать к себе внимания: — Я беременна. О, и еще я должна Лили 10 галеонов.

Когда Кассиопея была маленькой, она грызла ногти всякий раз, когда нервничала. Это была ее привычка, которую родители ненавидели со жгучей страстью и практически заставили ее бросить. Это было то, чего она не делала с тех пор, как была маленькой девочкой, но в тот момент она поймала себя на том, что грызет ногти, как будто завтра не наступит.

Ремус все еще ничего не сказал. Он не сводил глаз с кухонного стола, обхватив голову руками. Сириус неловко простоял у холодильника более пятнадцати минут, прежде чем решил дать парочке немного пространства и как можно тише направился в свою спальню.

— Итак… — Тихий голос Ремуса, наконец, нарушил оглушительную тишину. — Ты… ты беременна.

Касс убрала пальцы ото рта и вместо этого начала жевать нижнюю губу.

— Да, — выдохнула она, слегка кивнув ему.

— К-как долго?

— Я не знаю, — призналась она, высвобождая губу, когда прикусила ее слишком сильно, выпустив немного крови. — Меня начало тошнить после нашего выпуска, но я еще не… я еще не обращалась к врачу.

— То есть… Он мой?

Глаза Кассиопеи расширились:

— Конечно, он твой, Ремус! С какой стати ты вообще об этом спрашиваешь?

Он смотрит на нее с виноватым выражением лица.

— Прости, я просто плохо соображаю.

— Подожди ты… ты не хочешь ребенка? — спросила она, ее голос слегка дрожал, когда она, защищаясь, положила руки на живот.

Голова Ремуса резко повернулась к ней, его глаза расширились:

— Нет, дело не в этом, — сказал он ей торопливым голосом. — Это просто… Что, если мое состояние передастся ему? — спросил он тихим и неуверенным голосом.

Кассиопея почувствовала, как у нее сжалось в груди. Она встала со своего места и подошла к своему жениху, положив свою руку поверх его.

— Если это произойдет, то я уверена, что вы сделаете все — и абсолютно все — чтобы убедиться, что он или она в порядке и в безопасности во время превращения. Но, может быть, это не передастся по наследству, я имею в виду… не генетическое.

Ремус на мгновение задумался. Его глаза были прикованы к голубоглазой перед ним. Это было правдой, ни у кого в его семье — или у Касс — не было ликантропии, так что был большой шанс, что у их ребенка ее не будет. Он прикусил губу, когда его взгляд переместился на живот Кэсс. Она не выглядела больше, но, вероятно, это было потому, что на ней была довольно мешковатая толстовка с капюшоном.

— Ты плачешь? — мягкий голос Касс снова привлек его внимание, и он понял, что на самом деле плачет.

Несколько слезинок скатились с его темных глаз, свободно скатившись по покрытым шрамами щекам. Он нервно усмехнулся, вытирая их тыльной стороной ладони:

— Похоже, что да, — пробормотал он.

Кассиопея тоже не могла контролировать свои эмоции. Слезы защипали ей глаза, когда она посмотрела на любовь всей своей жизни.

— Это слезы печали или счастья?

— Счастья, — быстро сказал Ремус, кивая головой, — определенно счастья.

Касс усмехнулась, подавив рыдание.