Звезды мудрого Бируни. Повесть

«Воистину можно объять необъятное! - писал Якуб отцу, рассказывая о своих занятиях в доме великого ученого. - Ал-Бируни неутомим, он постоянно занят опытами и чтением труднейших книг, многие из которых мне недоступны, оттого что я не знаю другого языка, кроме арабского. Когда я думаю о том, сколь многие области наук пытается объять мой устод, я только диву даюсь. Представь себе, он хочет доказать невозможное - будто наша Земля движется! Я сам читал в трудах великого Птолемея, что Земля неподвижна, но мой уважаемый устод не согласен с ним. И вот мы занимаемся сейчас таким необычайным делом, о котором я даже боюсь тебе сказать. Мы должны определить величину наклона эклиптики. Для этого ал-Бируни давно уже построил специальный инструмент. Абу-Райхан уже дважды использовал его для наблюдений и дважды устанавливал время летнего и зимнего солнцестояния. Один раз устод вел свои наблюдения в городе Кяте. Но сейчас он уверен, что наши астрономические измерения будут более точными. Как только будет установлена величина наклона эклиптики, мы займемся исследованием векового изменения этой величины. Многое мне непонятно в этом деле, и я по ночам читаю книги ученых Багдада, Дамаска, Шираза и Александрии. Я не всегда решаюсь задавать вопросы моему устоду. Я вижу, как он углублен в свои занятия, и, право же, иной раз боюсь к нему подойти. Мне здесь трудно, отец, я не скрою от тебя этого, но я горжусь тем, что принимаю хоть малое участие в трудах великого Абу-Райхана. И, если хочешь, я признаюсь тебе - я, как праздника, жду опытов. Наука о камнях весьма привлекает мое сердце».

В другом письме Якуб писал:

«Отец, аллах милостив, и я понемногу прозреваю. То, что совсем недавно казалось мне непостижимым, сейчас кажется совсем простым и понятным. Особенно я увлечен опытами с драгоценными камнями. Недавно мы повторили опыт с изумрудами. Ты, наверное, слыхал о том, что при взгляде на изумруд у ядовитых змей выпадают глаза. Иные богатые люди для того и покупают этот драгоценный камень, чтобы не бояться ядовитых змей. Но теперь мой учитель убедил меня в том, что все это выдумки. Мы опоясывали змею изумрудным ожерельем, рассыпали перед ней драгоценные камни на подстилку, размахивали перед ней нитками изумрудов. Мы проделывали это и в жаркое и в холодное время, и ничего с ней не сделалось. Змея осталась при своих зорких глазах, и мы увидели, что камень изумруд вовсе не предохраняет от ядовитых змей и может лишь служить украшением. Я спешу тебе сказать об этом, отец, чтобы ты, продавая изумруды, никогда не говорил покупателю о свойствах камня, которыми он не обладает. А всемогущий аллах покарает невежд, которые говорят небылицы и наживаются на этом.

А еще я хотел сказать тебе, отец, что иной раз, когда я встречаю своих сверстников и слышу их беззаботный смех, мне вдруг становится грустно. Вчера я даже подумал, что уже состарился намного против этих молодых бездельников. И я почувствовал, что мне не хватает веселья. Должно быть, в семнадцать лет человеку положено смеяться, а мне через месяц минет семнадцать. Но я доволен своей судьбой и призываю милость аллаха на всех вас, близких мне людей. И еще грущу я о разлуке с вами».

- О чем ты призадумался, юноша? - услышал Якуб голос учителя, когда отложил лист желтоватой бумаги и калам, которым делал выписки из книги ал-Фараби. - Печаль коснулась тебя своим крылом, а ведь грешно печалиться, когда жизнь только начинается и все еще впереди. Ты чем-то огорчен?

- Я вспомнил о разлуке с родителями, и тревога ранила мое сердце. Уже скоро год, как я не видел их. Мне кажется, что глаза моей матери потускнели от слез.

- Зачем же сидеть в печали? Не лучше ли устранить ее?

Ал-Бируни был в добром настроении, и Якубу показалось, что даже голос у него какой-то необычно веселый.

- Вот что, юноша, - предложил Абу-Райхан. - На той неделе я буду занят делами хорезмшаха. Воспользуйся этим случаем - поезжай-ка ты в Бухару на несколько дней, утоли свою печаль и возвращайся веселым и довольным. Вот тебе мой совет!

ЗВЕЗДОЧЕТ НЕПРАВ

Через несколько дней Якуб уже входил в калитку знакомого с детства двора. Никто не ждал его, и никто не встретил у порога. Только серый осел Абдуллы, привязанный к изгороди, протрубил что-то.

Уж не приветствие ли это?

Якуб погладил ослика, поднял с земли только что упавшее с дерева румяное яблоко и весело закричал:

- Мир и благоденствие этому дому!

Тотчас же показалась Лейла, а вслед за ней и Мухаммад. На лицах родителей Якуб увидел и радость и недоумение.

- Ты внял моим мольбам, Якуб! - обрадовалась Лейла. - Я так тебя ждала!

- Не случилось ли чего? - забеспокоился отец.

- Устод сказал: «Утоли свою печаль», и вот я здесь. Что это ослик Абдуллы совсем отощал? Устод учил меня жалеть животных. А где Абдулла?

И, не дожидаясь ответа, Якуб тотчас же обратился к Мухаммаду: