Звезды на крыльях (сборник)

Это было 23 августа. В вагоне, где собрался летный состав, стояла тишина. Чтение приказа летчики встретили сосредоточенным молчанием. Павлов, не отдавая никаких распоряжений, встал и вышел из вагона. В окно было видно, как он сквозь ветер шел порывистыми шагами к самолетам. Всем стало ясно, что командир решил один выполнить задачу. Через секунду после его ухода также молча поднялся и вышел на аэродром летчик Ингаунис. Это был молодой крупный мужчина 24 лет, с широкими плечами и железными бицепсами, откованными трудом и спортом, с нежными румяными щеками и голубыми глазами, с добродушной, как-то по-девичьи застенчивой улыбкой. Но все знали его могучую несгибаемую волю и молниеносную решительность опытного воздушного бойца. Сын Либавского (Лиепая) рабочего и сам рабочий с четырнадцатилетнего возраста, он упорно учился по вечерам. Закончив вечернее ремесленное училище и технические курсы кочегаров-машинистов, он успел до эвакуации в 1915 году в Петроград проучиться два года в мореходном училище, одновременно работая слесарем на судостроительном заводе. Проработав некоторое время в Петрограде тоже слесарем, Ингаунис поступил охотником в бывшую Первую авиационную роту, а оттуда - на курсы авиационных механиков при Петроградском политехническом институте и далее - в аэроклубную и [48] Московскую авиашколы. Закончив Московскую школу, как один из лучших по технике пилотирования, он был задержан в ней до февраля 1917 года для переучивания на истребительном самолете. Вскоре Ингаунис уехал на Юго-Западный фронт и участвовал в нескольких воздушных боях, причем лично сбил два немецких самолета. И в этот бурный день, 23 августа 1918 года, он спокойно пошел на рискованную работу, уверенный в своих силах и мастерстве.

Вскоре на аэродроме несколько десятков человек облепили два маленьких «ньюпора», ежеминутно поднимаемых кверху порывистым ветром. Вот летчики в кабинах, дан полный газ, и машины поднялись в воздух. Их тут же едва не швырнуло оземь. Но летчики справились, и, набрав нужную высоту, «ньюпоры» медленно пошли на восток, то взмывая, то проваливаясь и раскачиваясь. Павлов и Ингаунис уверенно вели свои самолеты, несмотря на то, что держали на коленях по паре бомб. Это был новый прием, получивший широкое распространение у советских истребителей в годы гражданской войны. Летчики и технический состав с беспокойством и нетерпением ожидали их возвращения. Через час с небольшим Павлов и Ингаунис вернулись, благополучно приземлились и, пропотевшие до нитки в борьбе с жестокой болтанкой, вылезли из кабины: Павлов чересчур бледный, Ингаунис - краснее обычного.

Задача была выполнена. За этот полет летчики получили благодарность в приказе и денежную награду. Так закрепилась на всю гражданскую войну боевая дружба Ингауниса и Павлова.

После полудня ветер немного стих, хотя все еще был очень сильным и порывистым. В такую погоду «на старом фронте» летчики не потрудились бы даже выходить на аэродром{4}. Но на Свияжском аэродроме - общий аврал. К полету выкатили шесть машин, в том числе самолеты Павлова и Ингауниса. Вылетали уже группой. При разбеге один из «сопвичей» был подхвачен порывом ветра, отброшен к кустам и смят в бесформенный [49] угловатый ком. Все же остальные самолеты взлетели. В этот день было сброшено (с удачными попаданиями) около двадцати бомб по пароходам и баржам, обнаруженным около Казани. Досталось и одной из неприятельских батарей, особенно досаждавшей нашей пехоте. Казань не бомбили, ограничились лишь сбрасыванием воззваний Казанского комитета компартии и Совета рабочих и крестьянских депутатов.

Усиление боевых действий авиации было обусловлено повышением активности противника, расширившего 26 августа свой плацдарм на правом берегу Волги к югу от Нижнего Услона и предпринявшего попытку отрезать правобережную группу наших войск, включая штаб 5-й армии и всю находившуюся при нем авиацию.

В начале сентября в связи с маневрированием речных судов и барж противника на Волге и в устье Камы значительно шире стала применяться авиация по неприятельским пароходам и баржам. Однако общее напряжение бомбардировочных действий нашей авиации в сентябре не превышало августовского, поскольку пришлось уделить большое внимание воздушной разведке и связи.