Звезды на небе

Элина Авраамовна Быстрицкая Звёзды на небе

Моя Элина

Общее место неглубокой философии – все мы родом из детства. Или из войны. Или из любви? Нам кажется, что мы выбираем для себя по себе. Но кому в нашем поколении досталось детство без войны? И кому судьбой начертано разминуться на всю жизнь с любовью? Так не бывает. А значит, мы только выбираем акцент, отправную точку начала пути. Где сказано, что это точка? Во всех случаях – конгломерат, плотный сплав всех доминант жизненных обстоятельств на конкретный момент. Потому у каждого из нас – будь он родом просто из детства, или из взрослого опыта военного, а потому всегда драматического детства, или из благополучного мирного и теплого семейного быта, – бывают в жизни моменты лирики, самозабвенной любви, восторга творчества или моменты отчаяния, гнева, обиды. Весь вопрос – чего больше, что преобладает. Тут уже вступают в права биография и характер – не только самого человека, но его семьи, его страны, его мира.

Моя Элина. Знаю Элину Авраамовну Быстрицкую сколько живу. Помню, какой она была, когда еще не стала великой актрисой, общественным деятелем, носителем многих почетных и уважаемых регалий и званий, и думаю, что правильно понимаю и чувствую, а потому и могу оценить ее мотивы и поступки. За долгую жизнь набралось бессчетное множество интервью, рецензий, отзывов в самых разных изданиях. В большинстве – о железном характере, стальной воле и кремневой целеустремленности. В стиле «гвозди бы делать из этих людей». Не надо гвозди. Надо просто понять. Убрать за скобки мелочи. Кто, когда и как обидел, кто, где и почему не так понял… Остается то, что остается и после нас. Особо значительное. Все прочее несущественно.

Росла девочка в благополучном доме. Мама, папа, любящая бабушка, школа, подружки, игры в доктора или в Чапая. Самодельная сцена на лестничной площадке, занавес – бабушкина юбка, зрители – соседи, артисты – дети, дружная компания. И на все это обрушилась война, смела ту жизнь в момент. Детство кончилось в тринадцать лет. Дальше – кровь, смерть, голод. И такой характерный для того времени порыв стать в строй, подставить руки, не остаться в стороне. Четыре года беды – это всегда много. В тринадцать – это четверть всей прожитой жизни. То есть характер складывается из этих лет, из этих бед. И побед. Чтобы жить, надо побеждать. По-другому – поражение. И еще – надо отвечать за все. Головой. Не меньше. Такова исходная позиция. Таково мировосприятие, тесно сплетенное с мироощущением – той данностью, что определяется генами, воспитанием. Таков ракурс видения жизни. Таково отношение к себе и своему месту в ней. К корням. К себе и своему месту в жизни…