Звезды над нами

Ясин бросил взгляд на телохранителя, который следовал за ней, держась на некотором расстоянии, а потом тихо сказал:

— Они нашли записку.

— Записку?

— Ее написала служанка. Та, которая… — Он оборвал себя на полуслове. — Отец был в команде, проводившей расследование. Записку нашли у нее в комнате. Ее не станут предавать огласке, но отец успел прочитать…

— И это была… записка самоубийцы? — спросила Зима, слыша стук своего сердца. От этих слов мороз подирал по коже. На Луне к этому всегда относились с большим подозрением. Все, даже двенадцатилетние принцессы, знали, что любое самоубийство запросто может оказаться убийством, совершенным посредством чар. Ведь именно так исполнялись все официальные королевские казни. Вручи осужденному острый нож, и он сам отнимет у себя жизнь.

Но лунным даром владела не только королевская семья, как бы королеве того ни хотелось. Поэтому убийства и самоубийства трудно было различить, и убийства раскрывали очень редко.

— Что же там было написано? — спросила Зима.

— Это не убийство. Служанка написала, что делает это сама, по своей воле.

В сопровождении охранника они вошли в лифт, Ясин замолчал и заговорил снова только тогда, когда они вышли из него, и охранник остался в нескольких шагах позади.

Зима нахмурилась. Как ни печально это было, но она не удивилась. Никто не управлял служанкой тогда, в тронном зале, когда она спасла ее. Или думала, что спасла. Зима задумалась о том, сколько попыток покончить с собой предприняла эта девушка, прежде чем наконец добилась своего?

— Но почему она это сделала?..

Ясин внимательно огляделся. Несколько юных придворных шли мимо, вероятно только что закончив утренние упражнения. Заметив принцессу, они остановились поглазеть на нее, но Зима привыкла к этому и не обращала на них внимания. Зато Ясин нахмурился и с облегчением вздохнул, когда они ушли.

— Ты уверена, что хочешь это знать?

Зима не была уверена, но все равно кивнула. Что может толкнуть человека на такой шаг? Что заставляет думать, что выхода нет? Ведь вокруг полно докторов и специалистов, которые могут помочь и ты никогда больше не будешь чувствовать печаль, одиночество или страх.

Ясин вздохнул.

— Она была беременна.

Зима окаменела. Ясин тоже остановился.

— Беременна?

Но это ничего не проясняло. Зима всегда считала, что, узнав о беременности, женщины бывают только счастливы.

Ясин стиснул зубы. Выражение печали на его лице сменилось злостью. Его голубые глаза, обычно такие яркие, теперь потемнели от ярости. Это был взгляд, который Зима видела очень редко.

— В записке сказано, что отец ребенка — маг Парк. — Зима вытаращилась на него. — Очевидно, он очень долго манипулировал ею. — Ясин отвел взгляд, закипая. — Никто точно не знает, как долго это длилось. И… какие именно методы он использовал, чтобы… — Он покраснел, его дыхание сбилось, костяшки пальцев побелели.

Какие методы…

Это был ужас, о котором все знали, но говорили редко. Манипуляции сильного над слабым. Так можно заставить человека сделать все, что угодно, даже если это противозаконно. И если вся сила в руках аристократов и военных, кто остановит их?

Она вспомнила отчаяние в глазах служанки. Отчаяние, которое за эти годы стало лишь сильнее. Зима прижала руку к животу. Рот внезапно наполнился желчью. Ее тошнило.

— Мне жаль, — Ясин придержал ее под локоть. — Я не знал, говорить тебе или нет. Тебе ведь придется видеться с ним…

Только при дворе. Зима была вынуждена встречаться с магом Парком лишь при дворе. Но даже это было для нее слишком.

— Он за это ответит? — спросила она.

Ясин промолчал.

Маг Эймери Парк был главным фаворитом королевы. И ему ничего не грозило. Зажмурившись, Зима позволила Ясину обнять ее и тут же отстранилась. Он проводил ее на занятия, но она едва замечала его присутствие: ее мозг обрабатывал ужасную информацию.

Отчаяние женщины.

Синяки, которые она иногда замечала на ее руках, лишь наполовину скрытых рукавами формы.

И Эймери, который говорил: «Такие вещи случаются…»

Зима внезапно остановилась у кадки с цветами и согнулась, ее вырвало. Ясин и охранник, оба оказались рядом. Рука Ясина легла ей на спину, успокаивая. Гвардеец спросил, не позвать ли врача.

Зима покачала головой. Они больше не говорили об этом, но от этого было не легче. Она спасла ту девушку. Верила, что спасла ее. А на самом деле она вернула ее в руки ее мучителя. Позволила ему годами измываться над ней, а несчастная не могла протестовать даже в мыслях… Ведь Зима заставляла ее чувствовать себя счастливой, довольной и терпеть все это.

Нет, Зима не спасла ее.

— Вы так рассеяны сегодня, Ваше Высочество.

Зима отвела взгляд от горничной, которая обычно была объектом ее воздействия во время занятий. Горничная всегда смотрела в пол, ее руки были сложены на коленях. И она никогда ничего не говорила. Была всего лишь учебным пособием для Зимы. За последний год Зима заставляла эту девушку смеяться, падать в обморок, танцевать, касаться кончика носа, погружаться в глубокий сон. И до сих пор не знала, как ее зовут.

— Ваше Высочество! — повторил мастер Гертман. — Вы меня слышали?