Звезды немого кино. Ханжонков и другие

Первыми его игровыми картинами были гоголевские экранизации «Страшная месть» и «Ночь перед Рождеством». Критика — и наша, и зарубежная — была в восторге от этих и последующих лент: «Снегурочка» (по Островскому) и «Руслан и Людмила». В 1914 году Старевич порывает с Ханжонковым и создает собственное ателье. Это ни в малейшей степени не было ссорой, разошлись полюбовно. Старевич стал ставить собственные фильмы (больше всего на военную тему — шла война), но не забывал своего излюбленного диапазона: он поставил шесть фильмов по Гоголю, а заодно с этим экранизации Пушкина, Островского, Лермонтова, Жуковского…

Старевич был всесторонне одаренным человеком, фантазером и шутником. Он любил подмечать в коллегах забавные стороны и подсмеиваться над ними. «Кто из нас, — вспоминала Вера Дмитриевна Ханжонкова, — не попадал к нему на язык или на кончик карандаша, но делал он это так остроумно, что никто не мог на него сердиться. Небольшого роста, с большой лобастой головой, с вечно готовой сорваться с губ ядовитой шуткой — притом, что эта шутка уживалась с феноменальным упорством и выдержкой, которые он проявлял в своей работе. А работал он очень замкнуто. В свою студию (тогда говорилось „ателье“) он никого не допускал, кроме самых близких людей. Вся квартира его была заставлена всевозможными коллекциями редких экземпляров жуков, стрекоз, бабочек и др. Это были его актеры».

Почти все его фильмы, созданные во время Первой мировой войны, не сохранились. Среди уцелевших лент весома лишь одна — сказка «Лилия» (если, конечно, отбросить ее подтекст, где негодяи-жуки — естественно, немцы — воинственно расправляются с мирным населением леса). А завершением его творческой работы в русском кинематографе стал фильм «Стелла Марис» (Звезда моря) — экранизация произведения Уильяма Локка, снятая в Ялте в 1919 году.

Старевич был редкостным романтиком. По его собственным словам, это сказание было венцом его тогдашнего кинотворчества: «На вершине Южной Скалы, в светлой, пронизанной солнечными лучами комнате, живет девочка. Ее кровать стоит у окна, и когда оно открыто, ей видно море. Она не встает. Стелламарис (Звезда моря) — так называют ее друзья — журналист и актер. Нежно заботясь о ней, они берегут ее хрупкие мечты о сказочном царстве, который оба придумали для нее. Где есть прекрасный дворец, невиданные цветы и волшебные звуки, и она в нем правительница»…

В одной из главных ялтинских газет «Театр и искусство» местный рецензент Евгений Фалер писал: «Режиссерская часть картины выше всякой похвалы… Изумителен волшебный дворец на море, а также жизнь фантастических существ в волшебном дворце… Поражают зрителя в сцене „хаоса жизни“ стремительно падающие груды обнаженных тел в безграничном пространстве вселенной…»

Этот фильм, к несчастью, тоже не сохранился. Мне довелось видеть в Лондоне, в музее мадам Тюссо, только четыре волшебных эскиза — я украдкой сфотографировал их. О других следах «Стеллы Марис» мне неизвестно, хотя не хочу и не могу отрицать, что где-то это чудо следы оставило.

Осенью 1919 года Старевич вместе с группой русских актеров из МХТ уехал в Италию, а оттуда во Францию — навсегда. Умер он в 1965 году, когда его фильмы и он сам были давно забыты на прежней родине.

На войне как на войне

Анна Ахматова, Александр Блок, Валерий Брюсов, Зинаида Гиппиус, Николай Гумилев, Сергей Городецкий, Дон Аминадо, Георгий Иванов, Михаил Кузмин, Сергей Маковский, Николай Минский, Федор Сологуб, Игорь Северянин, Тэффи, Татьяна Щепкина-Куперник — все эти поэты и писатели составили сборник о войне, вышедший в 1918 (!) году.

Здесь, конечно, не хватает многих имен — притом не менее выразительных, чем в вышеупомянутом списке. Нет Константина Бальмонта, Сергея Есенина, Владислава Ходасевича, Ивана Бунина, Владимира Маяковского, Макса Волошина, Осипа Мандельштама. Но сейчас, глядя на все эти имена, связанные столь схожей и столь разной по сути патетикой, я невольно впадаю в безнадежно-трагическое раздумье. Мировая война, которой все эти талантливые люди посвятили свои строки, проделала в России странную эволюцию (даже революцию). Вначале она была бодрой, почти победительной. Потом растерянно-недоуменной. Потом машинальной. Потом безвольной и обреченной. А потом… Вспомним последний фильм — последний безнадежный призыв — Евгения Бауэра.