Звезды немого кино. Ханжонков и другие

Интеллигенции — художникам, поэтам, артистам, режиссерам — хотелось отсидеться в тылу. И многим это удавалось, и никто их за это практически не осуждал. Героизм вроде бы тоже поощрялся (знаю это по своим предкам), и никто не мешал жертвам этой войны («Воинам Благочестивым. Кровью и Смертью венчанным») щедро метить популярные журналы. Но искусство — особенно искусство кино — не уделяло им должного внимания. Фильмы про войну — очень примитивные — ревностно творил только Гардин, чуть меньше — Протазанов. Три «военных» фильма (из сорока шести) снял Бауэр. Два фильма на эту тему (из сорока восьми) снял Борис Чайковский. Ни Александр Волков, ни Виктор Туржанский, ни Александр Уральский не сняли даже одного фильма. Три или четыре фильма снял Чардынин — и это самый плодовитый режиссер, сделавший в годы войны почти сто фильмов!

Между тем фильмы в те годы воистину пеклись как блины. Режиссеры ставили по 15–20 картин в год. Если в среднем на постановку полнометражного фильма уходило от семи до десяти дней, то бывали случаи, когда сокращались и эти жалкие сроки. Обывателям, ошалевшим от грозных новостей, от потери близких и растущей дороговизны, хотелось забыться, наблюдая за экранными чудесами — и кино старалось изо всех сил, чтобы дать им такую возможность.

Поначалу афиши кинотеатров запестрели трескучей халтурой: «За царя и отечество», «За честь русского знамени», «Всколыхнулась Русь сермяжная», «Антихрист, или Кровавый безумец современной войны»… Появляются кинолубки, преподносящие в патриотически-опошленном виде полуреальные подвиги русских солдат вроде казака Кузьмы Крючкова и рядового Василия Рябова. К целям пропаганды, как водится, приспосабливаются шпионские фильмы («Тайна германского посольства», «В сетях германского шпионажа» и т. п.).

Однако шовинистский угар оказался не долог. Практически все популярные жанры тех лет родились еще на предыдущем, довоенном этапе, хотя их пропорция претерпела заметные изменения. Прежде всего катастрофически сокращается число экранизаций классиков. Так, например, в 1916 году из пятисот картин русского производства лишь четырнадцать были поставлены по произведениям русской классической литературы. Впрочем, классика к середине десятых уже порядком истощилась.

Что же ее сменило? Прежде всего безотказные уголовно-приключенческие драмы — авантюрные, разбойничьи, воровские. Другой безотказный жанр — полюбившаяся российскому городскому зрителю сентиментальная, часто слащавая, низкопробная, успокоительная мелодрама. Третьей популярной новацией можно считать «роковую» салонную драму — часто с трагическим финалом (не путать с предыдущим успокоительным вариантом).

…Казалось бы, странно: я начал эту главу с перечисления имен популярных писателей и поэтов. Между тем почти никто из них не сподобился сочинить для киноэкрана нечто сильное — патриотическое, душевное или попросту завлекательное. Хотя потенциальные сценарии, конечно, были — и просились на экран. Чтобы не впадать в голословность, процитирую два любимых мною, почти безвестных стихотворения. Одно из них отмечено лишь в одном номере — альманахе «Отражения». И автор — далеко не самый известный поэт из Липецка Алексей Липецкий (настоящая фамилия Каменский). Стих без названия:

…Скомандовал ротмистр: «галопом!»
Зловеще провыли рога…
И мчавшимся бешеным скопом
Обрушились мы на врага.
Храпящие конские морды…
Усатые лица солдат…
Удары мгновенны и тверды…
Как молнии, пики блестят…
Навстречу огромная каска,
Взвилась обнаженная сталь,
Седло под ним было не тряско,
Свалился и встанет едва ль.
Минуту мы бились ли, час ли?
Мой конь захрипел подо мной…
Очнулся я… В сумерках гасли,
Бледнели звезда за звездой.
На стон мой, на голос страданья
Ответили вздохом кусты…
Но вскоре сквозь трепет сознанья
Я где-то увидел кресты.
Несли меня… бережно клали.
И вот надо мною сестра
Лепечет с улыбкой печали:
«Вы были героем вчера…»

(Автор, поэт и писатель, погиб на фронте другой мировой войны, Второй — в 1942 году.)

Да, русская интеллигенция практически отказалась от попыток творчески поддержать кинематограф. В этом направлении не было сделано практически ничего, кроме последнего фильма Бауэра.