Звезды нового неба

Теперь я, вымытый, выбритый и надевший свою лучшую рубашку, висел перед закрытым внутренним люком, за которым кто-то копошился и лязгал замками, чувствуя, как во мне потихоньку нарастает паника. Приближение встречи с загадочной незнакомкой пугало меня куда сильнее, чем приближение лихтера никаров, несмотря на то, что тот выглядел куда более устрашающе.

Для капитана это зрелище, быть может, являлось вполне привычным, но у меня при виде надвигающейся на нас махины, заслонившей собой полнеба, даже свело судорогой желудок. Огромный, черный, утыканный вспыхивающими сигнальными огнями, которые ни черта не освещали, а только подчеркивали исполинские размеры лихтера. Борис включил прожекторы, но их лучи смогли высветить лишь небольшой пятачок вокруг стыковочных кронштейнов, да край разинутой пасти заборного раструба, отчего вид стал еще более жутким.

Шутка ли – состыковать две махины, каждая из которых весит несколько тысяч тонн, и которые при этом несутся по орбите с сумасшедшей скоростью. Наша «Берта» с развернутыми штангами была практически лишена возможности для маневрирования, а потому вся ответственность ложилась на плечи пилота лихтера. И я, наблюдая за тем, как Борис нет– нет, да и потянется к джойстикам, прекрасно его понимал. Это как ехать на переднем сиденье в машине с автопилотом и рефлекторно давить ногой в пол, когда у тебя перед носом выскакивает какой-нибудь шустрик. Нервничаешь иногда даже сильнее, чем когда сам за рулем.

Но, к счастью, волновались мы напрасно. Кто бы ни сидел за штурвалом лихтера, дело свое он знал отлично. Кронштейны медленно и мягко вошли в стыковочные захваты, и те, захлопнувшись, надежно скрепили два корабля воедино. Мы здесь, на жилом уровне, даже ничего не почувствовали.

– С приездом! – Борис хлопнул в ладоши и нажал кнопку на интеркоме, – Гильгамеш, теперь они твои!

Дальше начиналось колдовство нашего техника, связанное с согласованием режимов погрузки, забросом пробной партии для анализа и прочая и прочая, а нас с капитаном теперь больше занимал другой пункт программы.

– Ну что, юнга, готов проявить себя в роли экскурсовода?

– Никак нет!

– Тогда я даю им зеленый свет. Пусть высылают свой челнок, – старик пробежал пальцами по панели, и почти сразу же получил ответ с лихтера, – вот, смотри-ка, какие нетерпеливые. Ориентировочное время – минус двадцать минут, – он повернулся ко мне, – а почему ты еще здесь?

Мне ничего не оставалось, кроме как обреченно вздохнуть и поковылять к лифту…

Огонек на панели управления шлюза сменил гнев на милость и загорелся зеленым, сигнализируя о выравнивании давления. Я перекрестился, провел рукой по взъерошенной после мытья шевелюре и повернул запорный рычаг. Люк распахнулся, и мне в глаза ударил яркий свет, в котором, словно в мистическом ореоле виднелась человеческая фигура.

– Здрасьте! – сказала фигура озорным девичьим голоском.

– Привет! – отозвался я, прикрывая глаза ладонью.

– А почему у вас тут так темно? Экономите, что ли?

– Нет, просто я, э-э-э, – вот тебе и прокол номер раз. Я же специально приглушил свет, памятуя о нашем вчерашнем обсуждении. И обманулся, – сейчас поправим!

Я подплыл к панели управления и крутанул регулятор на максимум, заставив все лампы ярко вспыхнуть. Обычно мы никогда не включали освещение на полную модность, но мне не хотелось ударить в грязь лицом. Развернувшись, я насчитал еще несколько прорех в своих логических построениях, которые возводил накануне.

Девчушка, действительно, выглядела довольно высокой, но отнюдь не тощей. Не поймите меня неправильно, я не хочу сказать, что она была толстушкой, но вот слово «тощая» к ней совершенно не клеилось. На ней был надет светло-голубой облегающий комбинезон, позволявший оценить пропорции ее фигуры, и пропорции эти выглядели весьма… пропорционально. Вторым, что отпечаталось у меня в памяти, были ее любопытные глаза, посаженные так широко, что я, пожелай поймать ее взгляд в более интимной обстановке, вполне мог заработать себе косоглазие. Правильно очерченное лицо оказалось на удивление смуглым, что не очень вязалось с прямым, почти греческим носом, а жесткие волосы, темные, но с явным рыжим отливом, топорщились в стороны озорными пружинками, подрагивающими при каждом движении.

Я запоздало сообразил, что в числе поселенцев «Джордано» присутствовали и чернокожие и азиаты, а потому мне не стоило так безапелляционно судить о цвете кожи никаров. И да, очков на ней также не оказалось.

– Я – Кадеста, а тебя как величать?

– Олег, – ответил я машинально.

– Щелк! – сказала девчонка и почему-то хихикнула.

– Что такое? – очнулся я от раздумий.

– На память, – улыбнулась она, – потом дяде Оскару покажу. Уж больно у тебя вид был озадаченный. Ты кого ожидал встретить – то?

Только сейчас я разглядел у нее за правым ухом дужку гарнитуры с поблескивающим глазком объектива. Ох, как же я не люблю, когда меня фотографируют! У меня постоянно физиономия какая-то кривая получается, что с ней ни делай.