Звёзды пренадлежат нам.

– Хорошая добыча? – спросил он, когда юноша принялся сбрасывать тряпки, служившие ему одеждой.

– Насколько можно без топора. Десси принесла много шишек.

Ларе повернулся к дочери, которая подошла к небольшому огню и принялась методично разворачивать от тряпья руки.

– Это хорошо! Видела что-нибудь интересное, Десси? – Он говорил с ней как со взрослой.

– Только лису, – серьезно ответила она. – Она следила за нами из-под дерева. Ей было холодно, но Дард сказал, что она идет домой…

– Так и есть, милая, – заверил ее Ларе. – Небольшая пещера или дупло в дереве.

– Я бы хотела привести ее домой. Хорошо бы иметь лису, белку…, или кого-нибудь. – Чтобы жили с нами. – Десси протянула маленькие грязные потрескавшиеся руки к огню.

– Может, когда-нибудь… – Ларе замолчал. Он через голову Десси смотрел на огонь.

Дард повесил груду тряпок, служившую ему пальто, и направился к шкафу. Взял непривлекательный кусок соленого мяса, и в это время снова заговорил его брат.

– Как припасы?

Дард напрягся. В этом вопросе не простое любопытство. Он внимательно взглянул на жалкие запасы на полках.

– Сколько? – спросил он, не в силах сдержать нотку отчаяния в голосе.

– Дня на два – если это влезет в пакет. Дард быстро измерял и оценивал взглядом.

– Если это действительно необходимо… – Он не смог сдержать свой протест. Они систематически опустошают свои жалкие запасы – и ради чего? Если бы только Ларе объяснил! Но он заранее знал ответ Ларса: в наши дни чем меньше знаешь, тем лучше. Так даже в семье. Ну, хорошо, он сложит еду в пакет и оставит на столе, а утром она исчезнет – перейдет к кому-то, кого он не знает и никогда не увидит. А через неделю, может, через месяц, все повторится…

– Сегодня? – Он спросил только это, отрезая кусок жесткого, как дерево, мяса, – Не знаю.

Услышав ответ брата, Дард опустил тупой нож и посмотрел в лицо Ларсу. Глаза брата сияли, в них горел свет, какого не было уже два года, с того времени, как умерла мать Десси.

– Ты кончил, – медленно сказал Дард, не веря, что это может быть правдой, что они свободны.

– Кончил. Об этом сообщат, и за нами пришлют.

– Милая, – позвал Дард Десси. – Принеси сосновые шишки. Разожжем большой огонь.

Она заторопилась под навес, а Дард сказал:

– Дороги замело. Ларе.

– Да? – Сидевший за столом человек не казался встревоженным. – Ну, раньше снег никогда их не останавливал. – Он говорил спокойно и уверенно.

Дард молчал, но глаза его устремились к предметам, прислоненным к стене за плечами Ларса. Они никогда не говорили об этих костылях. Но ведь снег глубокий! Ларе никогда не выходит зимой, просто не может! Как они могут уйти? Разве что у загадочных пришельцев окажутся лошади? Может, так оно и есть. Самый большой его недостаток – он слишком беспокоится о будущем, заранее тревожится, как будто мало им тревог сейчас.

Десси вернулась и одну за другой подкладывала шишки в огонь. Дард настрогал мяса в котел и добавил нарезанной картошки. Потом безрассудно снял крышку с кувшина и налил драгоценное содержимое в воду. Если им предстоит уходить, нет смысла беречь продукты: все равно все с собой не унести.

– День рождения? – Десси следила за ним широко раскрытыми глазами. – Но мой день рождения летом, папин был в прошлом месяце, а твой, – она принялась считать на пальцах, – твой еще не скоро, Дарди.

– Не день рождения. Просто праздник. Бери ложку, Десси, мешай получше.

– Праздник. – Девочка задумалась. – Мне нравятся праздники. Ты заваришь чай, Дарди? Похоже на день рождения!

Дард высыпал на ладонь засохшие листья. Ощутил их слабый аромат. Мята, зеленая и прохладная под солнцем. Он чувствовал, что отличается от Ларса: для него цвета, запахи, звуки означают гораздо больше. А Десси особенная по-своему, с ее умением дружить с птицами и животными. Прошлым летом он видел, как она неподвижно сидит на стене, на плечах у нее две птицы, а белка тычется ей в руку.

Но Ларе обладает своими особенностями. И он единственный из них, кто научился свои способности использовать. Дард бросил последний высушенный лист в котелок и в тысячный раз подумал, каково было жить в прошлом, когда свободные ученые имели право исследовать и экспериментировать. Вероятно, мир был совсем другим, тот мир, что существовал до Большого Пожара, до того, как Ренци создал свой Великий Мир.