Звезды примут нас

Я отсутствовал на «Гагарине» около двух месяцев, и меня удивили произошедшие за это краткое время перемены. Во-первых, переходной рукав теперь был не мягкий, гофрированный, а жёсткий, раздвижной. По его стенам и потолку ползли в особых пазах тросики с прикреплёнными широкими петлями — за них следовало схватиться и ждать, когда тебя отбуксирует в приёмный шлюз; точно так же надо было поступать и с багажом, к которому заранее крепились куски стропы с карабинами. Попав в шлюз мы, как положено, дождались, когда закроется внешняя заслонка, после чего откинули прозрачные забрала и, с удовольствием вдыхая кондиционированный станционный воздух, поплыли по короткому коридору к лифтовому контейнеру. Бритьку я из переноски выпускать не стал — собака не слишком хорошо переносит невесомость и в прошлый раз, помнится, оконфузилась, изрядно перепугавшись и стошнившись прямо в стеклянный пузырь шлема. Но уж лучше туда, чем вылавливать потом продукты её жизнедеятельности по всему коридору…

На этот раз дело ограничилось испуганным скулежом. Гидравлические поршни перетолкнули «лифт» на вращающееся «жилое» кольцо, я в первую очередь открыл переноску, и собака отчаянно виляя заключённым в оранжевую матерчатую кишку хвостом, принялась подпрыгивать и всячески демонстрировать свою радость по поводу окончания неприятных процедур. Она бы и вылизала меня с ног до головы, мешало забрало «Скворца». Я сжалился и снял шлем и собака радостно кинулась целоваться — почему-то сначала к Юльке, и лишь потом ко мне.

Пассажиры вместе со своим багажом по одному выбрались из лифтового контейнера. Вышел и я — и с удовольствием почувствовал под ногами мягкую ворсистую дорожку главного коридора «жилого» кольца станции, ощутил её 0,6 земной силы тяжести, с которыми нам теперь придётся тут жить. «Юлька» следовала за нами, Бритька, выглядящая в своём оранжевом комбинезоне весьма эффектно, крутилась у нас под ногами, совершенно не обращая внимания на оттоптанные башмаками «Скворцов» лапы. Встречные обитатели станции приветствовали нас улыбками: Бритьку здесь знали, любили и радовались её возвращению.

Ещё перед посадкой мне вручили карточку, на которой кроме эмблемы станции «Гагарин» значилось «4-28» — ага, четвёртый жилой блок, каюта 28. Туда я и отправился — и с удовольствием убедился, что на этот раз нам с Бритти выделил отдельную одноместную каюту. За время нашего отсутствия на станции ввели в эксплуатацию оставшиеся жилые блоки, и острота дефицита помещений на время спала. Со временем, конечно, ситуация изменится, но пока — пользуемся!

Я проделал все предписанные инструкцией процедуры: проверка герметичности люка, связь, доложиться диспетчеру, надеть на левое запястье персональный браслет, дожидающийся меня в ящике стола, инициировать, дождаться подтверждающего писка, готово! Теперь — снять гермокостюмы сначала с себя, потом с собаки, отсоединить «аварийные чемоданчики» (у Бритьки вместо него были два небольших покрытых упругим пластиком «вьюка» по бокам, соединённые кабелем и трубой воздуховода с патрубком на холке), убрал свой «Скворец» в рундук. Лишний же (согласно инструкции, там уже лежали два готовых к использованию гермокостюма) извлёк наружу, чтобы потом сдать на склад. Бритькино же аварийное хозяйство, для которого в рундуке места не предусмотрено, разместилось в шкафчике для одежды — и на этом заселение в каюту закончилось. Как-то сразу навалилась усталость от перелёта; я уселся на койку (собака немедленно пристроила морду у меня на коленях) поправил специальный «станционный ошейник» — аналог персонального браслета, украшающего моё запястье, только под собачий размер, — и, запустив пальцы в лохматый загривок, прикрыл глаза, ощущая, как по телу прокатывает волна блаженного расслабления.

…Ну что, вот мы и дома?..