Звезды сделаны из нас

И я не то чтобы одержима манией экскурсоводства – просто хочется кое-что проверить. Глупо, конечно. Потому что Глеб не знает, где находится торговый центр, и вряд ли предложит перекусить, но теперь это вопрос принципа.

Приближается вечер, народа на площади больше, чем в обычные дни, – дети носятся по мраморным ограждениям фонтанов и пытаются поймать голубей, влюбленные парочки льнут друг к другу, на скамейках с причудливо согнутыми ножками сидят студенты-художники и с отрешенным видом что-то чертят углем на бумаге.

Отхожу к огромным темным елям, достаю телефон и с неизменным волнением нажимаю на вызов. Глеб показывается на экране почти сразу, и я улыбаюсь во всю ширь:

– Наш город был основан в семнадцатом веке… – тычу камерой в тот самый валун, посвященный основателям и продолжаю: – Тут, на холме, была построена небольшая деревянная крепость, служившая защитой от грабительских набегов соседей. Люблю это место: ощущается дыхание истории. Невообразимо, но факт: люди катаются на скейтах, гуляют, куда-то спешат, не задумываясь, что много веков назад прямо здесь текла совсем другая жизнь.

Медленно прогуливаюсь по исторической части – вдоль каскада фонтанов спускаюсь в старый парк, брожу по набережной, населенной утками и памятниками выдающимся жителям города, и Глеб внимательно слушает мой рассказ, а в его глазах я вижу настоящий живой интерес. Получается настоящая романтическая прогулка, смахивающая на свидание, и я краснею.

Опять сражает осознание того, что он нереально симпатичный. Однако, скорее всего, о своей привлекательности даже не догадывается.

– Покажу тебе еще кое-что!

Я направляю камеру на огромный новодел из стекла и пластика, завешанный рекламными баннерами и вывесками, и, в три прыжка преодолев улицу, протискиваюсь в крутящуюся дверь.

– Нет. Только не это! Ты же не хочешь сказать, что главная достопримечательность твоего города – торговый центр? – протестует Глеб, и на меня оглядывается охранник.

– Минуту терпения!

Я влетаю на эскалатор и, растолкав толпу у фудкорта, спешу к диванчику, на котором в пятницу соседствовала с самой Миланой. Падаю на него, откидываюсь на мягкую спинку, запрокидываю голову и показываю Глебу зеркальный потолок – улыбаюсь, машу рукой, и далекое отражение машет в ответ.

– Ты говорил, что мне нужно посмотреть на себя со стороны. Спорим, сам ты никогда не смотрел на себя со стороны? В смысле не задумывался о том, каким тебя на самом деле видят люди?

Помолчав, он признается:

– После того как ты назвала меня ботаном и бараном, я был вынужден об этом задуматься.

– Ну, теперь-то я разглядела тебя получше.

– А вот это уже любопытно.

– Хочешь, честно скажу, что я думаю?

– Естественно.

– Только давай договоримся: потом ты тоже честно скажешь, что думаешь обо мне.

Глава 17. Глеб

Мама на кухне чистит овощи для винегрета. После разговора с Нелей я сам не свой. Взбудораженный и непривычно веселый.

– Мам, скажи, а какой я?

– Что значит – «какой»? – Она оборачивается ко мне с ножом.

– Нам сочинение задали. Рассказать о том, какой ты на самом деле.

Я, конечно же, не жду подтверждения Нелиных слов, просто стало интересно мамино мнение. Неля сказала, что я необычный и классный, и мне в какой-то момент показалось, что я прыгнул с тарзанки и лечу. Земля ушла из-под ног, дух захватило, в голове ни одной ясной мысли, и стало неожиданно так хорошо, как в последний раз было лет восемь назад.

– Ну… – Мама задумывается. – Ты хороший.

– Подозреваю, что для сочинения этого мало, и, наверное, нужно аргументировать.

– Глупости какие-то вам задают. У них что, книги закончились?

– Жанна Ильинична сказала, что, прежде чем анализировать произведения, мы должны научиться анализировать себя, – посмеиваясь, выдаю я. – Потому что, только поняв себя, можно судить кого-то еще.

– Судить вообще никого нельзя, – назидательно сообщает мама. – Напиши, что ты воспитанный и прилежный. И что читать начал в четыре года. Только про брата ничего не пиши.

– Я и не собирался. Там же про меня спрашивают.

– Все. Иди, занимайся, – она отворачивается, и нож снова методично стучит по деревянной доске.

– Значит, тебе сказать про меня нечего?

Я разочарован. Такое чувство, будто Нелли меня обманула. Из лучших побуждений, как это делают друзья, чтобы поддержать, а я повелся, обнадежился и принял все за чистую монету.

– Глеб, пожалуйста, не трепли мне нервы. Ты прекрасно знаешь, что писать за тебя сочинения я не в состоянии. Посмотри в интернете, что другие пишут, и сделай так же.

– Но ведь я же не другие!

– Да, но есть базовые качества. Вот про них и нужно писать.

– Это типа: добрый и умный?

– Именно.

– Мам, а я красивый?

– Нормальный.

– А кто красивее, я или Мишка?

Она снова разворачивается, но теперь уже зло и резко:

– Ты нарочно меня доводишь?!

– Извини. Я просто спросил. Я же себя со стороны не вижу.

– Иди, пожалуйста, к себе, – она делает над собой усилие, чтобы говорить спокойно, и мне приходится ретироваться.