Звезды сделаны из нас

До столицы всего ночь на поезде, однако погода в моем городе иногда кардинально отличается от столичной: когда там валит снег, здесь сияет солнце, когда нас одолевает дождь, там стоит жара.

Если прогнозы все же совпали, надеюсь, что Глеб взял зонт.

Постепенно в класс сползаются сонные соученики, почти все со мной здороваются. Прогресс налицо: в прошлом мае о такой чести я не могла даже помыслить.

Висит гробовая тишина, разбавляемая гудением люминесцентных ламп и глубокими тяжкими вздохами, – пасмурное утро не располагает к бодрости и пустому трепу.

Я подавляю зевоту, прикрываю глаза, но цоканье каблуков Миланы заставляет мгновенно проснуться: ее я узнаю даже по звуку шагов.

Как ни странно, звезда молча плюхается за свою парту и, отрешившись от мира, углубляется в телефон. Только явление Артёма отвлекает ее от переписки: тот без стеснения машет мне и подмигивает:

– Нелли, не забыла? После шестого урока, только ты и я…

Прищурившись, Милана наблюдает за нашим приветствием, вишневые губы кривятся – не иначе как от выступившего яда.

Я пожимаю плечами, елейно улыбаюсь и отвечаю Артёму:

– Обижаешь! Только об этом и думаю!

Время занятий тянется, как вязкий кисель.

По совету Миланы я весь день начеку: ожидаю неприятностей, но их чудесным образом не случается – на переменах звезда и ее верные фрейлины разглядывают косметический каталог, в столовую не идут вообще, зато Клименко берет в буфете томатный сок, бежит через весь зал и устраивается рядом.

– Ну как, готова? – Медовые глаза лучатся оптимизмом и неприкрытым интересом. – Сегодня в нашем распоряжении малый зал. Елена занята, ключи у меня. Отработаем движения.

Он крутит на пальце связку с номерком кабинета, похабно скалится, но невинно хлопает медовыми глазами.

По спине ползут мурашки: он как кленовый сироп. Сладкий, липкий, и, кажется, я его переела…

Жадно глотаю минералку, давлюсь и хриплю:

– Тебе придется сложно, ибо я не умею даже нормально ходить и падаю на ровном месте.

– Я видел… – кивает он, намекая на позорную запись и мои трусы в цветочек, а я краснею как рак. – Не переживай. Ты в надежных руках.

– Попробую не отдавить тебе ноги. Я пойду, Артём. И ты лучше не опаздывай на физику!

Пасмурная промозглость за окнами перетекает в ранний вечер, в коридорах царит полумрак, хотя стрелки часов едва подкрались к трем пополудни.

Впереди вразвалочку шагает Артём, но, вспомнив обо мне, останавливается и заботливо отставляет локоть:

– Не повтори эффектную сцену с падением. Не хочу, чтобы малышня пялилась на твой зад.

В глубине души я бешусь и бунтую: на мой зад он не имеет решительно никакого права, но на деле с готовностью цепляюсь за его руку.

Странное предчувствие покалывает кончики пальцев, но я прибегаю к доводам разума и отгоняю паранойю: мы вместе по велению завуча. Просто танец. Просто совместный проект.

Артём подбирает в связке нужный ключ, чертыхаясь, с трудом проворачивает его в замке и впускает меня в малый зал – кабинете с высоченным потолком и черными глухими шторами на окнах.

– Добро пожаловать в логово ведьм! – провозглашаю я. – Здесь изредка показывают научно-популярные фильмы, а в остальное время царит кромешная тьма. Обожаю это место! В пятом классе наши общие товарищи решили, что оно идеально подходит мне в качестве жилья, и заперли меня тут до самого вечера.

Я нашариваю на стене выключатель, и над невысоким постаментом у стены вспыхивают ряды ярких ламп. Артём щурится, словно породистый кот, и, присвистнув, осматривается:

– Крипота. У меня мурашки размером со слона.

– Привыкай!

Я вздыхаю, прохожу к допотопному компьютеру, стыдливо спрятанному за ширмой, и обнаруживаю у монитора диск с названием: «Anoice. Autumn waltz», приготовленный Еленой. Щелкаю мышкой, и по помещению, попутно всколыхнув шлейф воспоминаний о недавней «междугородней» прогулке с Глебом, разносится нежный, искажаемый эхом мотив.

Артём в два шага оказывается рядом.

– Слышал, ты имеешь представление о танцах. Тогда будем действовать по старой схеме и просто доведем номер до автоматизма. Все получится, главное, чтобы на сцене не сдали нервы.

Он кладет на талию горячую руку, притягивает меня к себе и увлекает в танец, а я превращаюсь в желе. То есть, наверное, именно так себя и чувствует желе: ни сил, ни воли, ни связных мыслей.

Артём вовремя уворачивается от моих тяжеленных ботинок и подсказывает:

– Представляй на полу квадрат. Держи спину прямо. Расслабься.

И вдруг происходит то, чего я так страстно желала в начале сентября и до одури боялась в последние дни: его ладонь сползает ниже поясницы, в глазах зажигаются огоньки, похожие на отблески горящих спичек, а идеальный рот расползается в приторной ухмылке.

Я выпутываюсь из не в меру крепких объятий и отстраняюсь, но в следующий миг Клименко взвивается:

– Нелли, что не так?! Я помогаю, как могу. Постарайся не сбиваться с шага!

– Все так, прости… – бубню я, тщательно скрывая смущение. Мне показалось. Или нет?