Звезды сделаны из нас

— То есть, драться с Людой больше не планируешь?

Неопределенно пожимаю плечами: врать матери нехорошо, а заведомо невыполнимые обещания приравниваются ко лжи.

— Значит, не помирились... Ну вот что мне с тобой делать?.. — на ее лице проступает боль от возможного очередного похода к директору. — Слушай, как стилист я признаю: это смело и красиво, но как мать не могу одобрить подобные эксперименты!

— Подростковый возраст — период эмоционального отделения от родителей. И чем жестче родитель выстраивает рамки и навязывает свое мнение, тем сложнее он проходит, мам.

— Подозреваю, что рамок как раз и недостаточно... — вздыхает мама и уходит на кухню, а я быстро засовываю в ее сумку пару тысяч.

Алина, в силу жизненных обстоятельств сидящая на родительской шее, одобрительно кивает и подмигивает:

— А если все же отстранят?

— Не отстранят. Кто тогда будет в олимпиаде по химии участвовать?

— Молодец. И новый образ крутой. Кое-кто обязательно оценит.

Мы ужинаем картофельным гратеном в исполнении мамы — любит она простейшей привычной еде давать пафосные названия, — и допоздна болтаем ни о чем.

Безрадостные воспоминания улеглись, тусовка у Миланы кажется далеким кошмарным сном, случившимся не со мной. Как бы там ни было, я люблю свою неправильную, далекую от образцовой семью. За такие вечера.

А еще в солнечном сплетении поселилось ноющее, но приятное тепло, похожее одновременно на ожидание, тоску и осторожную радость. Оно разгорается сильнее и ярче, стоит подумать про Глеба.

Вымыв тарелку, прячусь в комнате и первым делом проверяю телефон. Сообщений нет.

На сей раз быстро разделываюсь с задачей: первоначальное решение увело меня в дебри, за которыми неизменно возникал все тот же Глеб.

«Чтобы жить, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость».

Ага. Не поленился и, ради моей мотивации, даже загуглил цитату Толстого...

Мама тихонько стучится, заглядывает в проем и желает приятных снов, вскоре смолкает колыбельная песенка в исполнении Алины и сонное бормотание Бори.

Выключаю настольную лампу, отваливаюсь на подушку и кутаюсь в плед. Из-за незадернутой шторы выползает ночь и мгновенно заполняет комнату. Тревога накрывает с новой силой, но я всматриваюсь в темные углы и стараюсь мыслить связно.

Что ж.

А ведь Глеб прав: если уделаю эту стерву, разом решу все проблемы. Больше не будет оскорблений, никто не встанет между мной и Артемом, и, возможно, школа навсегда реабилитируется в моих глазах?

Перспектива кажется настолько заманчивой, что по телу проходит легкая дрожь. Потягиваюсь до разноцветных звездочек, но эйфория не отступает.

Глеб решил бороться.

Все же приятно знать, что на земле существует еще один неудачник вроде меня, и завтра ему предстоит нелегкий денек.

Интересно, как он справится?..

Тянусь к сиротливо лежащему на тумбочке телефону и, прищурившись от яркого света, долго изучаю фотографию с московской школьной линейки.

По-моему, парень в полном порядке. Даже больше: он настоящий красавчик. Подозрение, что кто-то просто меня разводит, снова растет и крепнет: ну не может же, в самом деле, человек с такой внешностью быть одиноким лузером!

Отгоняю плохие мысли и уговариваю себя:

— Кто знает, какие у них там, в Москве, запросы...

В конце концов, содержимое его страницы говорит об обратном. Да и сам он... так говорит.

Начинание обречено на успех, если Глеб собственноручно ничего не испортит, но я бы не хотела, чтобы он боролся один. Может, я бы согласилась на предложенную авантюру и тем самым морально его поддержала, но трезво оцениваю свои «данные», и они неутешительны. Я худая и бледная, голос хриплый, лицо инопланетное. Да и Милана жива-здорова и не собирается освобождать трон.

Сейчас мы с ней одного роста, одной комплекции, и... на этом все сходство заканчивается. Зато различий хоть отбавляй: у нее есть статус звезды, деньги, просторный дом, полная семья. А мне, кроме пятерок по всем предметам и едкого сарказма, и похвастаться нечем.

Даже ее очевидный изъян — жестокость — вызывает у окружающих уважение. Она бьет наотмашь по чужим слабостям и выходит победительницей из любой ситуации.

Я живу в ее тени, терплю насмешки и издевательства, а когда срываюсь — остаюсь виноватой и лишь подкрепляю статус психованной одиночки. А Орловой все сходит с рук: ее и к директору после прошлогодней драки не вызывали.

Наверное, с ней могла бы посоперничать Алина — та органична и в мини, и в спортивных леггинсах, и мужики пялятся на нее даже на детской площадке, но Милана и ей даст сто очков вперед, именно потому, что не имеет тормозов. Почему все эти хрестоматийные звезды не имеют тормозов и им на все наплевать?!

Вздыхаю и поудобнее укладываю подушку, и тут меня оглушает прозрение — настолько неожиданное, что я роняю телефон на переносицу, шиплю и чертыхаюсь.

Надо не подражать ей. Надо позаимствовать другой стиль — мощнее и круче.