Звезды смотрят вниз

– Вот в чем дело, Дэви, – отвечала Салли. – Я выхожу замуж. И решила, раньше чем мы с папой расстанемся, прокатить его в Лондон. В Кристалл-паласе открывается выставка голубей, и папе хотелось ее посмотреть.

– О, это великая новость, Салли, – сказал Дэвид, удивленный и обрадованный. – А кто же он? Я с ним знаком?

– Не знаю, Дэвид. – Голос у Салли был счастливый и чуточку самодовольный. – Это Дик Джоби из Тайнкасла.

– Дик Джоби! – воскликнул Дэвид. – Ого, Салли, это блестящая партия!

Салли молчала, но он чувствовал, что она довольна. Она сказала:

– Я хочу вас видеть, Дэвид. И Альф тоже. Хотите закусить с нами сегодня? Так слушайте, мы днем идем в Кристалл-палас, но вы можете прийти завтракать с нами в гостиницу. Приходите сейчас, Дэвид!

Дэвид подумал: «Доклад подождет».

– Ладно! – прокричал он в трубку. – Приеду около двенадцати. Да, да, Салли, я знаю, где отель Стентона. Приеду!

Он отошел от телефона все еще улыбаясь. Салли всегда приносила с собой атмосферу какой-то неугомонной жизнерадостности, от которой становилось легко на душе.

В половине двенадцатого он доехал в метро до Музейной станции и прошел пешком по улице Теккерея до тихой и невзрачной на вид гостиницы Стентона в Уоберн-сквере. Утро было ясное, в воздухе чувствовалась весна, деревья уже оделись листвой, и в сквере весело шумели воробьи у скамейки, где какой-то старик кормил их крошками. Даже в гудках проезжавших такси слышалось что-то веселое, как будто и они радовались весеннему дню. Дэвид пришел в гостиницу за несколько минут до двенадцати, но Альф и Салли уже ожидали его в холле. Они сердечно поздоровались с ним. Дэвид несколько лет не видел Альфа Сэнли, но за это время Альф мало изменился. Разве только усы еще больше побурели от табака и обвисли, лицо еще больше пожелтело да искривление шеи стало заметнее. Но он остался все тем же славным, простым, упрямо-безалаберным человеком. На нем был приличный случаю черный костюм, слишком новый, который к тому же был ему несколько широк, новенький галстук и ботинки, должно быть тоже новые, так как они скрипели при каждом его движении.

А Салли изменилась. Унаследовав, видно, от матери склонность к полноте, она сильно растолстела. Кисти рук были окружены, как браслетами, валиками жира, и лицо ее заметно округлилось. Заметив удивление Дэвида, которое тот безуспешно старался скрыть, она усмехнулась:

– Что, потолстела я немного, да? Ну да это все равно. Идем завтракать.

Они уселись в тихом ресторане за столик, освещенный солнцем, и завтракали холодным мясом и салатом. Холодное мясо с салатом было очень вкусно, и поданная затем ватрушка с ревенем – тоже. Салли ела много и с аппетитом; одна выпила бутылку вина. Ее пухлое лицо разрумянилось, она, казалось, вся расплывалась от удовольствия, которое доставляла ей вкусная еда. Окончив, она удовлетворенно вздохнула и без всякого стеснения отпустила посвободнее свой кушак. Дэвид, сидя напротив за столиком, улыбался ей:

– Итак, значит, вы выходите замуж. Да, когда-нибудь это должно было случиться.

– Дик – славный малый, – сказала Салли со вздохом. – Ничего особенного собой не представляет, но лучше многих других. Могу сказать – я счастлива. Понимаете, Дэвид, мне начинает надоедать бродячая жизнь. Я колесила с труппой по Пэйн-Гоулдскому району до тех пор, пока у меня голова не пошла кругом. Мне надоели летние Пьеро и зимние пантомимы. И, кроме того, я стала безобразно полнеть. Через год-другой я буду годиться только для роли царицы фей. А я, пожалуй, предпочитаю любовь Дика любви злого духа. Хочу осесть на одном месте и жить спокойно.

Дэвид насмешливо смотрел на нее, вспоминая беспокойные искания ее ранней юности, страстное желание добиться славы на сцене.

– А как же насчет великих стремлений, Салли?

Она благодушно засмеялась:

– Они тоже немножко заплыли жиром, Дэвид. Вам бы хотелось видеть меня такой, какими изображают в романах героинь, и чтобы мое имя огнями сияло на Пикадилли. – Салли перестала смеяться и покачала головой, затем подняла глаза и в упор посмотрела на Дэвида: – Этого достигает одна из миллиона, Дэвид. А я не оказалась такой счастливицей. Может быть, у меня и есть капелька таланта, но теперь с этим кончено. Думаете, я до сих пор этого не понимала? Дайте мне настоящую роль – и я окажусь для нее негодной.

– Ну, в этом я вовсе не уверен, Салли, – запротестовал Дэвид.

– Вы не уверены, а я уверена, – отвечала она с оттенком былой горячности. – Я пробовала – и знаю, на что способна. Все мы приходим на сцену с большими ожиданиями, Дэви, но очень немногие достигают того, чего ожидали. Счастье, что я остановилась на пол пути и нашла подходящее пристанище.

Наступило молчание. Салли быстро успокоилась, в глазах ее потух огонь, но она оставалась необычайно серьезной. Она рассеянно играла ложкой, рисуя ею узоры на скатерти. Лицо ее омрачилось, как будто она что-то вспомнила и это лежало у нее на душе. Вдруг, решившись, она посмотрела на Альфа, который развалился в кресле, надвинув на глаза котелок и орудуя зубочисткой, только что сделанной из спички.