Звезды смотрят вниз

— Слишком заняты подготовкой победы, отец? Это вы хотели сказать?

У Барраса лицо налилось кровью. На виске сразу заметно вздулись жилы.

— Да! Если тебе угодно так ставить вопрос, — я делаю, что могу, для того, чтобы мы выиграли эту войну.

Крепко сжатые губы Артура злобно искривились. Мощный прилив непосредственного чувства захлестнул его.

— Не удивительно, что вы горды собой. Вы патриот. Все вами восхищаются. Вы заседаете в комиссиях, ваше имя упоминается в газетах, вы произносите речи о славных победах, когда тысячи людей лежат убитые в окопах. А тем временем вы куёте деньги, тысячи, десятки тысяч фунтов, выжимая все соки из рабочих «Нептуна», и вопите, что это делается для Короля и Отечества, тогда как на самом деле делаете это для себя самого. Да, вот как обстоит дело. — (Его голос звучал всё громче.) — Вам всё равно, что люди умирают. Вы думаете только о себе.

— Во всяком случае, я до тюрьмы не докачусь, как другие, — заревел Баррас.

— Как знать! — Артур тяжело дышал. — Похоже на то, что вы скоро там будете. Я не собираюсь отбывать наказание вместо вас.

Баррас, быстро шагавший по передней, круто остановился. Он даже рот разинул.

— Что такое? — воскликнул он тоном крайнего изумления. — С ума ты сошёл, что ли?

— Нет, — возразил Артур запальчиво. — Не сошёл, хотя легко мог сойти.

Баррас уставился на него, затем пожал плечами, как бы говоря, что Артур безнадёжен. Он снова вынул часы, все тем же суетливым жестом, и взглянул на циферблат своими небольшими, налитыми кровью глазами.

— Я должен идти, — сказал он невнятно. — У меня назначено важное деловое свидание после завтрака.

— Нет, не уходите, — остановил его Артур. Он дошёл уже до со стояния белого каления, сжигаемый той ужасной правдой, которую узнал.

— Что… — Баррас с багровым лицом отступил к лестнице.

— Выслушайте меня, отец, — сказал Артур. Голос его жёг как огонь. — Я теперь все знаю относительно катастрофы в руднике. Роберт Фенвик перед смертью написал записку. Она у меня. Я знаю, что виноваты во всём были вы.

Баррас заметно вздрогнул. Казалось, на него внезапно напал страх.

— Что ты говоришь?!

— Вы слышали, что я сказал.

В первый раз во взгляде Барраса проскользнуло виноватое выражение.

— Ложь! Я это категорически отрицаю.

— Можете отрицать. Я нашёл план старой шахты.

Лицо Барраса страшно налилось кровью, жилы на шее потемнели и вздулись. Он покачнулся и инстинктивно опёрся о стол.

— Ты сумасшедший, — пробормотал он, заикаясь. — Ты лишился рассудка. Я не желаю тебя слушать.

— Вам следовало бы вовремя уничтожить план, отец.

Барраса вдруг покинуло самообладание. Он закричал:

— Что ты понимаешь в этом? С какой стати мне что-нибудь уничтожать? Я не преступник. Я поступал так, как считал нужным. И не желаю, чтобы ко мне приставали с этим. Все это кончено. У нас война… Мне надо к двум часам ехать по делу… на заседание.

Совершенно задыхаясь, все с тем же потемневшим, налитым кровью лицом, он ухватился за перила и сделал попытку пройти мимо Артура.

Артур не двинулся с места.

— Что же, идите на своё заседание. Но я теперь знаю, что это вы убили тех людей. И я постараюсь, чтобы они были отомщены.

Все тем же захлёбывающимся, возбуждённым голосом Баррас продолжал:

— Мне надо платить всем жалованье. Мне надо сделать копи доходными. Я должен использовать все возможности так, как это мне удаётся. Все мы только люди. Все ошибаемся. У меня были самые лучшие намерения. Это всё кончено, все позади. Следствия нельзя производить вторично. Мне нужно позавтракать и к двум быть на заседании…

Он сделал привычный торопливый жест, нащупывая карман, чтобы достать часы. Но, не найдя кармана, тут же забыл об этом и как потерянный смотрел на Артура.

У Артура сжалось сердце. Ведь это его отец, и он его любил когда-то. Но голос его был бесстрастен как голос человека, отрешившегося от личных чувств.

— В таком случае я передам план куда следует. Вы не можете помешать мне сделать это.

Баррас сжал лоб руками, как будто хотел успокоить биение крови.

— Право, не понимаю, о чём ты тут толкуешь, — промычал он невнятно. — Ты забываешь, что у меня заседание. Мне ещё надо умыться, позавтракать. К двум… — Он таращил глаза на Артура с каким-то ребяческим недоумением. Конвульсивным движением вытащил часы. Посмотрел на них хмуро, с сердитым выражением, потом торопливо сделал несколько шагов и, пройдя мимо Артура, стал подниматься по лестнице.