Звезды-свидетели. Витамин любви

– Послушай, можно подумать, что ты пересказываешь мне содержание недавно просмотренного триллера. Честное слово! Ладно, иди и все проверь.

– Лева, этим людям, которые сейчас работают у меня, – заплатить?

– Нет, не вздумай! Все уже оплачено.

– Может, их чаем напоить?

– Ты странный какой-то, честное слово! Ты им еще постельку постели, чтобы они отдохнули, и по бутылке водки выдай!

– Ладно, я все понял.

Герман с шумом выдохнул воздух, но облегчения при мысли, что он теперь один и никто не станет донимать его своими рассказами об убийствах, не последовало.

Осталось чувство какой-то недосказанности, незавершенности и, несмотря ни на что, – опасности.

Она без спросу взяла его машину и уехала – сбежала. И это – в благодарность за то, что он всю ночь обнимал ее, представляя себе, как его энергия перетекает в нее, она успокаивается и приходит в себя, засыпает спокойным, целительным сном!

Он дал ей приют, еду, выслушивал ее бредовые россказни о совершенных ею убийствах, пытался не оскорбить девушку своими подозрениями насчет ее надвигающегося (или уже нахлынувшего на нее) безумия, а она вместо «спасибо» за все хорошее украла его машину!

Он вернулся в спальню. Сумки с деньгами, конечно, он там не нашел. И ни одной вещи, которая могла бы принадлежать его «гостье». Разве что пижама, которую он ей одолжил. Полосатая, белая с синим. Герман, оглядываясь, словно за его спиной кто-то притаился, взял пижаму с кресла и поднес ее к лицу. Вдохнул запах женского тела, смешанный с едва уловимым ароматом духов.

Жила ведь она где-то до того, как сесть в его машину? Мылась ароматным мылом, душилась этим ароматом. Где ее дом? Кто она такая? И кто сделал ее убийцей?

Пистолета он тоже нигде не нашел. И пузырька с ядом – тоже. Ничего! Но это и хорошо. Да и вообще, в сущности, все нормально. Уехала – и уехала. Вряд ли она присвоит его машину. Воспользуется ею, доедет… куда-нибудь да и бросит ее где-нибудь.

Герман оделся потеплее и снова вышел из дома, отправился в курятник, подсыпал своим птичкам пшеницы, налил им теплой воды, проверил, есть ли яйца в ящиках. Испытал приятное чувство (ради него он и держал кур), обнаружив в чистой желтой соломе несколько бежево-розовых яичек. Конечно, они промерзли, в теплой кухне скорлупа непременно треснет.

Так. Стоп! В Москву он, конечно, поедет. Но не насовсем. И ночевать он в Москве тоже не может. Куры-то замерзнут! Умрут! Он так и скажет Леве. Конечно, он встретится со всеми, с кем потребуется обсудить музыку, просто пообщается с нужными людьми, может, даже и выпьет, поскольку надо бы «залить» недавний стресс. Но потом он вызовет такси и попросит отвезти себя в лес. Здесь – его дом.

Досадная мысль, что из-за кур он не может теперь позволить себе полную свободу, промелькнула, словно царапнула.

– Мужики, спасибо! – крикнул он, увидев, что рабочие в комбинезонах закидывают свои лопаты в кузов трактора. – Выручили!

– Еще вызывайте! – ответили ему с улыбкой, и он успокоился, потому что, если бы эти двое молодых парней ему не улыбнулись, а потребовали денег, то настроение у него непременно испортилось бы. И он разочаровался бы в них, алчных и нечестных. Ведь Лева ясно сказал, что он заплатил им за все вперед. Он даже знал, через кого. Лева удивительным образом умел находить нужных людей, связывать их между собой и добиваться поставленных им перед собою – и другими – целей.

Почему-то он захотел, чтобы они все поскорее уехали, оставили его в покое, в тишине. И только когда шум отъезжавших тракторов стих, он немного пришел в себя и принялся обдумывать случившееся. Ему не верилось, что все закончилось таким банальнейшим образом. Проснулась рано, поняла, что путь почти расчищен, села в машину и уехала! Без документов на машину (он нашел их в кармане своей меховой куртки). Скорее всего, без прав. И на что она надеялась?

А может, как раз ни на что она и не надеялась, а просто положилась на случай? Если ее остановят, выяснят, кто она такая, задержат – значит, это судьба. Но свяжут ли отсутствие документов на машину с убийствами всех тех людей? И вообще, может, на самом-то деле ее никто и не ищет?!

Странное чувство охватило его, когда он, уже одетый в дорогу, надушенный, готовый к выходу, поджидал машину, сидя в кухне и барабаня пальцами по столу. Ему вдруг показалось, что он растеряется в Москве, что столица, гигантская, бурлящая потоками спешащих людей, проглотит его, даже не заметив.

«Я одичал, одичал!»

Он стал бояться Москвы, людей, с которыми прежде общался легко и спокойно. А людей, с которыми он был знаком, было очень много, так много, что невозможно было, казалось, удержать их всех в своей памяти, запомнить их лица, голоса. Он так разволновался перед приездом Левы, что, когда с улицы послышался звук мотора подъезжавшей машины, сердце его застучало и переместилось куда-то вверх, к горлу.