Звезды-свидетели. Витамин любви

– Не знаю… Но то, что Мила не любила меня, это на самом деле так… Я это чувствовал. Вернее, не чувствовал, что меня любят. Иногда мне казалось, что она вообще играет в какую-то игру и представляет на моем месте кого-то другого. И я даже позвонил Тине и спросил, не влюблена ли она в кого. Тина расхохоталась в трубку и сказала, что мир рухнет, если Мила влюбится. Что она – холодная, как лягушка, и прагматичная, все просчитывает… И у нее никого нет. Абсолютно.

– А сама Тина? Может, у нее был мальчик?

– У Тины? Понятия не имею. Мы не разговаривали о таких вещах.

Ну что ж, подумала Лиза, теперь хотя бы понятно, почему, когда Мила умерла, Сыров перестал общаться с Леной. Он и без того, вероятно, уделял ей мало времени и приходил сразу после свиданий с Милой, чтобы побыть в тепле и уюте, поесть, наконец, вкусно и сытно. К тому же продолжение отношений с Леной маскировало существование опасной связи со школьницей. Вдобавок ученицей своей невесты.

– Скажите, Сыров, чего вы боитесь? Что правда выплывет наружу?

– Да. Что Тина не будет молчать, понимаете? Она разозлится, что Мила погибла из-за меня, и все расскажет где и кому надо…

– Но какой ей смысл? Ведь если она затеет все это, то и ее имя пострадает. Если ей, конечно, не все равно. Думаю, если будет процесс, то непременно громкий…

Произнося это, Лиза мельком взглянула на Сырова, который просто позеленел.

– Значит, и в школе все узнают, что Тина – проститутка. Думаю, ей это тоже не нужно. Другое дело, что она может шантажировать вас.

– Нет-нет… Она славная девочка, не станет этого делать. Лиза, так вы согласны защищать меня, если все всплывет наружу?

– Понимаете, официальной экспертизой обнаружено, что Мила вела активную половую жизнь. И следователь наверняка будет искать мужчину, ее любовника.

– О господи… – простонал Виктор. – Но как, как они смогут меня вычислить? По ДНК? Постойте… ДНК. А как вы со своей помощницей раздобыли мою ДНК? Чтобы сравнить с биологическими следами на простыне в квартире Милы?

Лиза поняла, что еще секунда замешательства с ее стороны или неуверенности в голосе, и все пойдет насмарку. Ведь еще недавно она знала ответ, она придумывала его по ходу разговора.

– Дело в том, – медленно начала она, еще не зная, в чем именно дело, – что, как я уже говорила, Лена Семенова – сестра моей одноклассницы… Нади Семеновой…

– Понятно… Вы взяли волосы с моей расчески или исследовали бритву… Подождите. Но как вы могли связать мое имя с Милой?

– Все очень просто, – оживилась Лиза, мысленно благодаря Сырова за подсказку. – Мила оставила предсмертную записку, если вы помните. Вот я и подумала, что между Милой и Леной существует нечто общее… Не физика же, честное слово. Тем более что у Милы с учебой было все в порядке. К тому же вас видели в подъезде дома, где живут Казанцевы…

– Хорошо работаете… Но если вы все это сообразили, то может, и следователь, если окажется таким же толковым, как и вы, пойти по этой же логической цепочке…

– Поживем – увидим, – туманно произнесла Лиза. И чтобы отвлечь его от тяжелых раздумий и предотвратить новые, опасные для нее вопросы, спросила: – Скажите, Виктор, вы что, на самом деле собирались жениться на Миле?

– Я? Да. Только она никогда бы не вышла за меня… Она меня не любила. Она меня использовала так, как я прежде использовал Тину. Было бы куда логичнее, если бы это я покончил с собой, а не она. Вот так.

13

15 февраля 2010 г.

Глафира понимала, что беседа со Шляпкиной не входит в круг ее обязанностей. Но все равно позвонила в дверь. Не сообщив предварительно Лизе, не спросив разрешения. Ведь беседы такого уровня должны вестись самой Лизой. Но так уж получилось, что после опроса соседей, вернее сказать «неопроса», ей захотелось поговорить с человеком заинтересованным, с жертвой этих трагедий. Ведь Шляпкина – мать погибшей Тамары.

Дверь открыл приятный на вид мужчина с озабоченным лицом. Глафира вспомнила, что Валентина Шляпкина – женщина незамужняя и что они жили вдвоем с дочерью. Кто бы это мог быть? Брат? Родственник?

Она представилась, появившаяся за спиной мужчины заплаканная женщина тихо произнесла:

– Это ко мне, Рома… Проходите, пожалуйста.

И вот только теперь, когда она увидела опухшее от слез лицо, пустые глаза, она поняла, что не должна была звонить в эту дверь. И Лизе это не понравится. Ведь все равно же Лиза должна будет поговорить с ней еще раз, а это – травма для матери.

– Вы извините меня, Валентина, но я должна задать вам несколько вопросов.

– Да-да. Я понимаю. У меня уже были из прокуратуры, – говорила Валентина, приглашая Глафиру следовать за ней в гостиную. – Никто не верит, что это – самоубийство. Конечно, девочек убили. Вот только кто?