Звезды-свидетели

— Думаю, если не у тебя, так у твоих друзей. Почти у каждого человека есть свои люди в милиции. Я рассуждала очень просто. Вот ты пишешь музыку к фильмам. Фильмы спонсируют банкиры. А у них-то точно есть такие знакомые! Я бы, например, на твоем месте не обратилась официально в милицию, но попросила бы своих друзей связаться с ними, чтобы попытаться навести справки об интересующем меня человеке.

— Вот уж действительно интересно, что бы мне накопали про тебя? Что ты — убийца со стажем? Или — сбежавшая пациентка?

— Герман!

— Ты исчезла на моей машине. Что я должен был предположить? Что ты уехала за молоком?! Почему ты не оставила записку?

— Я сначала ее написала, а потом передумала. Это уже не было бы сюрпризом.

— А ты не допускала возможности возникновения такой ситуации, что все пойдет не так, как ты задумала? Что ты не сможешь по каким-то причинам вовремя вернуться, а тем временем я проснусь, обнаружу, что тебя нет, и рабочие скажут мне: «Ваша жена уехала еще час тому назад… Долго спите, Герман Григорьевич!»? То есть ты взяла — и исчезла вместе с моей машиной! И я далеко не сразу найду деньги и подумаю — ты просто воспользовалась мной, чтобы переждать какое-то время и снова скрыться?!

— Успокойся. Я все понимаю. Но так уж сложились обстоятельства.

Он открыл было рот, чтобы продолжить свою обвинительную речь, но она перебила его:

— Ты меня сдал?

Он отвернулся от нее, надулся, обиделся.

— Так сдал или нет? Может, через несколько минут здесь будет милиция!

— Не будет. Да, кстати, а как ты оказалась здесь, в лесу?

— Тебя ждала.

— Ты решила, я вернусь? Что я так сильно по тебе соскучился?

Он снова развернулся к ней и вновь готов был наброситься на нее с обвинениями.

Но к тому времени они уже подъехали к воротам, Нина-Лена вышла из машины и с вполне хозяйским видом принялась их отпирать. Со стороны действительно могло показаться, что они — супружеская пара, вернувшаяся из города в свой лесной дом.

— Ты мне не ответила. — У Германа от злости начали раздуваться ноздри. Он глядел на то, как она, оставив его у крыльца, отперла гараж, села в машину и спокойно поставила ее на место. — Ты мне не ответила!

— Почему ты так кричишь? Всех зверей в лесу распугаешь, — сказала она. — Что я должна тебе ответить?

— Как ты оказалась возле трассы, ты что, действительно поджидала меня? Но ты не могла, не могла знать, что я вернусь!

— Да, я не могла знать, тем более что я видела — ты поручил кому-то забрать своих кур. Ты бы знал, что я тогда пережила! Я по-настоящему испугалась! Я поняла, что тебя увезли в Москву и в ближайшее время ты, скорее всего, не вернешься. Но потом, когда я увидела твои ноты… те самые, что ты записывал… Я проиграла их и поняла — это как раз то, чего от тебя ждут в Москве. Ты же сам говорил — у тебя контракт, тебе надо работать. Учитывая, как ты волновался в последнее время, я предположила, что ты можешь забыть эти мелодии. Понимаю, это звучит довольно-таки нелепо. Словом, я так сильно хотела, чтобы ты вернулся, что стала молиться. Я очень, слышишь, — она подошла к нему совсем близко и обняла его лицо ладонями, — я очень хотела, чтобы ты вернулся! Подумала, что машины у тебя нет и, учитывая создавшуюся ситуацию, ты вряд ли возьмешь с собой кого-нибудь, это слишком опасно. А вдруг я вернулась? И вообще — я же преступница! Словом, я решила, что таксист не захочет везти тебя в лес, когда кругом снег по уши. Он мог не поверить тебе, что дорога расчищена. Вот, собственно, и весь ход моих мыслей.

Она угадала все. Абсолютно! Кроме одного: с кем он провел этот вечер. Интересно, подскажет ли ей что-нибудь это имя — Лев Рубин? И вообще, вспомнит ли эта странная особа человека, который как зеницу ока бережет ее размытую фотографию? Может, напомнить ей о нем прямо сейчас?

Но интуиция подсказала ему, что сейчас как раз надо оставить все как есть и подождать до утра. Все-таки он выпил, к тому же сильно нервничает.

А еще его окатила неприятная прохладная волна страха за свою память. Как же могло случиться, что он напрочь забыл три свои новые мелодии? Словно они ему приснились! Такого с ним раньше не было. Хотя с ним много чего еще не было. Он вообще жил очень спокойно, «оранжерейно», без особых волнений и потрясений. Можно сказать, ему просто повезло. Что ж, на долю каждого человека выпадает определенный процент сложностей. Тогда пусть эта трудность — появление в его жизни Лены — окажется самой тяжелой.

Еще ему почему-то захотелось, чтобы Лена продолжила с ним тот разговор — о зле. Он вдруг вспомнил, как сплоховал, произнеся фразу о том, что лично он никого не насиловал и не принуждал к сожительству. Тогда ему почему-то показалось, что он сказал лишнее. Что она ему ответила?..

«Ты сказал, что никого не насиловал и не принуждал к сожительству. Но разве только в этом заключается зло?»