Звезды-свидетели

— Мачеха Лены с помощью своего любовника, Романа, отравила ее, перед этим предварительно подделав документы и подкупив нотариуса. Там была сложная схема, но все должно было выйти так, что после смерти Лены вся ее недвижимость — а это квартиры в центральных районах Москвы — досталась бы по завещанию ее мачехе.

— Так кто же убил эту авантюристку, я имею в виду мачеху?

— Думаю, это сделал сожитель Маргариты Сомовой. Скорее всего, на тот момент он уже стал ее законным мужем. Таким образом, все, что добыла кровавым путем его возлюбленная, а потом и жена, — по закону осталось ему. Убийство на убийстве! — Она усмехнулась. — Я так давно не курила! Ты не возражаешь, если я все же закурю?

— Кури, — развел руками Герман. Так, думал он, через минуту я все узнаю, и после этого можно будет с ней расстаться. Навсегда. Главное — узнать ее условия. Неужели сейчас выяснится главное — зачем ей понадобился именно он, Герман!

Она легко поднялась, сходила в спальню за сигаретами, вернулась, затем, подняв указательный палец, метнулась к двери, ведущей в кухню, и принесла оттуда большую хрустальную пепельницу. Закурила. С наслаждением, с жадностью, как истинный курильщик.

Герман пока еще не понял, начинать ли ему радоваться тому обстоятельству, что она все же не убийца, а просто обманщица и авантюристка (вроде Маргариты Сомовой, о которой она отзывается так презрительно), ведь он не знал еще, зачем она здесь вообще появилась! И все равно слабое чувство облегчения у него возникло. А еще — стыдно было признаться себе, что его просто распирает необъятное чувство любопытства. Он снова обратился в слух.

— Брат — наркоман, — подсказал он ей.

— Да-да. Я помню. Ну, не брат он был мне! И что? Но я очень хорошо знаю эту семью. И знаю, что если бы сестра не помогла ему уйти на тот свет, то ее самой бы уже не было в живых.

— И как же она помогла ему?

— Я рассказывала тебе — сестра вкатила ему лошадиную дозу героина. Чистейшего. Дорогущего.

— Это она сама тебе рассказала?

— Неважно. Ты все равно никогда не узнаешь ее имя, потому что она уж точно не должна сидеть в тюрьме! А наркоману было уже все равно. Он не был человеком. Так — отморозок… О чем тебе еще рассказать?

— Да это же ты у нас мастерица по сказкам! Ну, вспомни ту душещипательную историю о бедном мальчике, которому срочно понадобилась операция.

— Но это тоже правда. Речь шла о сыне одной моей хорошей знакомой.

— Ты и сейчас врешь?

— Да нет же! Просто обстоятельства складывались таким образом, что по многим моим непосредственным знакомым жизнь проехалась словно катком.

— И мальчик на самом деле умер?

— Умер. И после похорон его мать, моя хорошая знакомая, убила своего начальника. Застрелила. Купила пистолет у кого-то и убила.

— А ты не боишься, что я узнаю фамилию этой твоей знакомой? Ведь Бакулевский центр — один, и там наверняка имеются данные о мальчике Антоне.

— Мальчика звали вовсе не Антоном. А детки там умирают часто. Как и везде. Если вовремя не сделать операцию. К тому же я знаю, что ты не способен на это.

— А пистолет? Яд? Деньги?

— Пистолет не настоящий. Яд — вовсе и не яд, а раствор марганцовки. И деньги — ненастоящие.

— Где же ты их взяла?

— Одна моя знакомая работает на Мосфильме. Нашла их где-то на бутафорском складе.

— Да… Ты тщательно подготовилась! Что ж, я рад, что ты не убийца. Но тогда теперь, быть может, ты ответишь мне на главный вопрос? Что тебе нужно от меня?

— А ты еще не понял?

— Представь себе — нет!

— Если ты завяжешь мне глаза и попросишь принести тебе банку засахаренной вишни, то я сделаю это легко и быстро.

— А при чем здесь вишня?

И тут он вспомнил одну фразу, на которую он обратил внимание сразу, как только Лена ее произнесла, но потом они так и не вернулись к этой теме — появились более серьезные, опасные. «…Утром испеку тебе очень вкусное печенье. Или вишневый пирог. У меня есть засахаренная вишня!»

Она так просто произнесла эту фразу, словно привезла с собою банку с вишней! Однако вишни у нее не было. Но она же сама сказала — «у меня»! Автоматически! Что это могло означать? Только одно — вишня у нее есть… Где-то в доме!

— Лена… Я не понимаю, — пробормотал он, чувствуя, что ответ — где-то рядом. Рядом с вишней.

— Да чего же тут непонятного?! Ты живешь в моем доме!

— Как это?! — Герман был окончательно сбит с толку! Только этого не хватало — еще одного шока! — Это бывший дом моего друга, Димы Кедрова, и после его смерти я купил его у единственного наследника — племянника!

Теперь все встало на свои места. И засахаренная вишня в кладовке, которую она, если ей верить, сама когда-то поставила на полку. У него в голове зазвенело.

— Ты хочешь сказать, что племянник был ненастоящий?! — воскликнул Герман.

— Настоящий, — мрачно сказала она.

— Но тогда объясни мне…