Звезды Тянь-Шань

— Да, для осязания, это будет «белый» свет. Ты станешь наподобие солнца. Ощущения веса не будет. Это тот белый лист состояния, на котором можно проявлять качества осязания. Если ты разовьешь двенадцать меридианов и будешь набирать этот «белый» свет, то ты будешь видеть телом. Как ты знаешь, ХУМ имеет тоже шесть цветов. Для того, чтобы получить чистый «черный» свет, необходимо повернуть себя внутрь, то есть совершить отпускание в режиме ХУМ. И то и другое не только прекрасно, но являет собой полноту. У меня к тебе вопрос: что произойдет с привычным сознанием, когда ты отпустишь себя во внутренний мир? Будем называть его первым сознанием, хотя у обыденных людей оно преобладает.

Дун ответил сразу:

— Оно сфокусируется и исчезнет.

— И еще один вопрос: что происходит с внешним сознанием, когда мы думаем?

— Оно начинает фокусироваться до точки, когда мы говорим или слушаем и исчезает, когда мы думаем.

— Может ли думать человек, который вывел себя целиком во внешний мир и отпустил внутренний?

— Нет, — ответил Дун. — Думает человек… во втором сознании.

Он был удивлен, что люди не различают этого, то есть не различают внутреннее от внешнего.

— Что будет происходить, когда человек отпустит второе сознание? — продолжал спрашивать я.

— Трудно вообразить, — напрягся Дун. — Если судить по прошлому опыту, то будет эмоциональное восприятие подобное празднику и детскому восторгу.

— Испытывает ли ребенок полное отпускание?

— Наверное, — вспоминал Дун, — но помехи закрытия родителями, друзьями, необходимостью, всегда затуманивали сознание.

— Вот этого я и добивался. Ты имеешь ориентир и можешь получить то, что на Востоке получали редчайшие люди, а на Западе получали только святые. Настраиваясь на высший мир, святые настраивали себя на беспредельное доверие к Богу и на беспредельное отпускание.

В том они находили Царствие Небесное. Теперь за тобой практика и приобретение этих свойств. Могу только добавить, что глубокое отпускание первого сознания, то есть отпускание во внутренний Космос не будет абсолютным мраком. Если ты сохранишь внимание, то процесс отпускания внешнего мира перейдет в блаженство. Это переживание тоже получали редчайшие люди и назвали его Сатори.

— В каком положении тела осуществлять упражнения? — спросил Дун.

— Начни лежа, но на ровной подстилке. Основным будет вдох. Отпускай все, что есть в первом сознании. Зрение будет воспринимать всем телом все вокруг конкретно и беспредельно. Слух должен слушать конкретно, но не присутствовать в звуках, как слушают речь или музыку, а отпустить все на самотек и вслушиваться в беспредел. Ты должен вслушиваться до огромной тонкости в нескончаемом беспределе. То же самое со зрением. То же самое с осязанием. Если получится беспредельный вдох, но не в себе, а во внешнем мире, беспредельный сок жизни, в котором нет тебя. Не должно быть никакого присутствия ума или его прообраза в виде труда и действий. Все это надо совершать, но не действовать. Нужно утопать в состоянии, а не вводить себя в него действием. Понял ли ты?

По всей видимости, Дун проникался всем тем, что я говорил.

— Значит, беспредельное доверие может тоже вызвать это состояние? — спросил он.

— Да, — ответил я. — Это воспевали в религиях. А на Востоке требовали беспредельное доверие Учителю.

— Имеешь ли ты какие-нибудь сомнения? Все ли ты понял?

— Всеми ли свойствами должен я действовать или одним только зрением, или только одним телом?

— Как получится, но о двух сознаниях я тебе говорил не случайно. Если ты будешь наблюдать изнутри, отпускается ли у тебя нога, то ты не отпускаешь второе сознание, а накладываешь его на первое. И вообще, запомни Дун, наложение внутреннего на внешнее, а внешнее на внутреннее приводит к болезням, к страданиям и пачкает вкус к жизни. Когда-нибудь ты узнаешь, что этому пустяку посвятили себя мудрейшие и святейшие, пророки и объявившие себя богами. Ощущение счастья человека и телесного здоровья прекращается тогда, когда человек из второго сознания выпускает языки мыслей, речей, пониманий. Этим он сужает первое сознание. На Востоке это называли затуманиванием чистого сознания, а теперь у меня к тебе вопрос: что произойдет с первым сознанием, если в него прибудет второе сознание?

Дун удивленно посмотрел на меня.

— Вы уже ответили на этот вопрос.

— Ответь в своем понимании.

— Внешнее сознание составляет жизнь, когда оно в полную меру. Уменьшение его вторым сознанием уменьшит жизнь, а это называется болезнями, страданиями…

— Плохо, Дун. Я жду от тебя ответ с позиций знания о существовании двух несовместимых сознаний.

Дун глубоко погрузился в себя.

— Вот видишь, ты спрашиваешь сам себя у второго сознания и общаемся мы с тобой на его же уровне, — подсказывал я.

— Если второе сознание маленькое, то оно сделает маленькой жизнь, — обрадованно сказал он. — Если второе сознание окажется равным первому, то человек и есть…

Тут Дун запнулся. Я за него закончил: