Звёзды вовне

Соседом скромным в коридорах всякий раз

Идёт из сада ветер утром и под вечер.

Честь времени, что в жарких кузницах поёт!

В нём наши  песни все стареют и немеют.

Ты, Бог, металлов сердце знаешь: и оно

Не устоит пред музыкой твоею.

Хотя исчезло колдовство дор'oг

А лики паровозов жаром опалённы,

Вдруг поезд иногда, как заяц, наутёк

Проносится в лесах, ветрами опьянённый.

Или ночь летняя падёт росою вдруг

На тяжкие машины в бледном свете лунном…

Железо на старинной скрипке, друг,

Ещё умеет на лету водить по струнам.

                              2

Весь Божий мир погружен в тёплый пар ночной.

В дыхании небес, что темнотою скрыты

За окнами, давно забывшими смех свой,

Покой воды и звёзд моим глазам открыл Ты.

Но вновь оставишь нас, растерянных сирот,

И не для нас Твой сад листвой замашет.

Лишь вечер иногда, хромая, вдруг пройдёт,

Стуча в свой барабан в предместьях наших.

… И от листов письма, затей не по уму,

От скудной трапезы без слов благословенья

Вдруг кто-то близоруко всмотрится во тьму,

Как истощённый лев на запах дуновенья.

В час одинокой скорби помоги ему,

Прости поспешные и мелкие деянья.

Когда Ты дашь весну лесам и тростнику,

И сердцу бедному его дай одеянье.

Мой путь к Тебе открыт. Душой спокоен я.

Пусть топчет этот путь сейчас толпа прохожих –

В час старости моей найдёшь всегда меня

Готовым агнцем стать в твоих стадах, о Боже!                                                                             

Странный стих

Засвечу и опять загашу лампаду,

На жизнь и на смерть свой оставлю напев.

Слова не заплачут – бояться не надо,

В крепкой клетке из рифм слова заперев.

Он твой голос хранил и шагов отголоски,

Колыбельку пустую легонько качал

И, как в прежние дни, он рассказом неброским

Печаль 'oкон и рук твоих, мать, освещал.

Обнажённым он видел город наш пред зарёю,

По больницам ходил со свечою своей,

Улыбаясь, он гладил камни улиц рукою

И в большие глаза целовал лошадей.

Милосерден, силён он всегда появлялся

И склонялся смиренно пред печалью любой.

И желал лишь, чтоб ритм его строк воплощался

Как металл беспощадный, как марш боевой.

… Я ресниц его медь

Подниму клещами,

Но напрасно просить: закричи, будь слабей!

Он негромок, красив,

Слёз не льёт он ручьями,

Он меня и прямей и сильней.

Да, сильнее меня! Он с поблекшим щитом

Без надежд

Предо мною снова.

От него добивались

Признанья кнутом,

Мать, но он о тебе

Не сказал ни слова…

Ты прости отрешённость слов, сложившихся в строки,

Холод рифмы прозрачной прости до поры

И обиду любви, столь простой и жестокой,

Что её я одел в плащ из звонкой игры.

Я хотел, чтобы вырос умён и высок он,

По протоптанной тропке бродил с ним не раз

От стены до стены, от стола и до 'oкон

Меж картин и до боли натруженных глаз.

Не считай его чуждым… Так просто в ночи

Пробудить

Его сердце к мольбе.

Ты ведь знаешь, читая его у свечи:                    

Все буквы – улыбки тебе.                                   

Аллеи под дождём

Дождями и светом мой город причёсан.

Красивый и скромный. Возьму-ка я дочь, -

Пройдёмся, задавшись весёлым вопросом :

А что тут повторно родилось за ночь ?

Смотри-ка, стекло! Имя – звонче любого.

Попробуй сквозь лёд его мыслей пройти!

На грани его, как души на пороге,

Расходятся шума и света пути.

А это – железо. И раб, и владыка,

Куёт оно дни и несёт их ярмо.

Вот камень, дочурка, он брат наш навеки,

Поскольку вовеки не плакать ему.

В дни наши вода и огонь – это сила.

Вид слева, вид справа – и мы в ворот'aх :

Два дня, как река, ночь собой разделила,

На двух берегах её страны в огнях.

Похоже, сегодня дойдём ненароком

До крайнего дома на долгом пути.

За домом тем небо стоит одиноко,

И мяч ему в ноги малыш запустил.

Дождями и светом промыта аллея –

Шуми же листвой, зеленей!

Мой Бог, посмотри, как мы с дочкой гуляем

По главной дороге твоей.

Все улицы в яркий убор нарядились,

Железо и камень блестят, как стекло.

Они не из тех, кто забудет про милость

Любовью наполненных слов.        

Старый дом и голуби

Резьба на дверях и карнизах круг'oм,

От зеркала плёнки слой тусклый отстал.

К закату идут твои дни. Стар ты, дом,

Как стар твой пергамент и стар твой металл.

Уж сколько раз лето скрывало забор,

И склько раз мерял наряд он осенний!

Колодец твой с кем говорит до сих пор?

На сколько часы отстают поколений?

Дом каменный спящий…

В косматом саду

Стада облаков всё толпятся несметно.

Небесные пастыри в синей шерсти'

Над городом чинно идут

И тысячефлейтно

Тебе салютуют,

Как другу, в пути.

А знаешь ли ты, сколько сотен –

С чего бы?! –

Стай голубиных заполнили трубы

И арки твоих подворотен?             

До самой ночи

Не повозки гружёные тронулись в путь,

И не песнь их глухая загудела в тиши –

Это движется время, пройдёт – не вернуть!

Драгоценно и хрупко. Не надо спешить!       

Ведь когда ещё сможем пойти по следам

Улиц, в тень ускользающих с ловкостью зверя,

Громовой тишины, их встречающей там,

Неба, близкого так, что нам трудно поверить.

И когда ещё шёпот услышим мы тот,

Что сердца согревает, вселяет покой:

Это улица, в зеркало глядя, поёт,

Провода заплетая косой.

Это тусклый свет осени в окнах притих,

И, как спирта огонь, воздух сказочно синий,

Это – ты, проходящий меж статуй немых,

Как они, опьянён тишиною и силой.

Когда холод полей нас с тобою наполнит,

Стража ночная

Пост в воротах займёт,

На ступени дворца вдруг опустится полночь